Утром 19 февраля первостроители, по давней традиции, соберутся у памятника Фёдору Логинову. В честь 121-й годовщины со дня рождения первого начальника Сталинградгидростроя и основателя Волжского к подножию монумента будут возложены цветы. О Фёдоре Георгиевиче написано немало – и всё же недостаточно, чтобы представить масштаб этой грандиозной личности. Сегодня мы решили дать слово первостроителям. Они расскажут, каким Логинов остался в их памяти.
«Тут масштабы грандиознее»
Первый начальник Сталинградгидростроя приехал на левый берег Волги в августе 1950 года. То, что он увидел, ошеломило: безжизненная ровная земля простиралась всюду, куда хватало глаз. Трава – и та росла странно, она была не зелёной, а беловатой, высохшей от зноя и казахстанских ветров. В дневнике об этой поездке Логинов записал: «Тут масштабы грандиознее, чем на ДнепроГЭС, много грандиознее… Нам предстоит только при постройке одного гидроузла здесь, в Сталинграде, вынуть около 40 млн кубических метров земли, намыть и насыпать свыше 50 млн кубометров грунта. Одного крупного камня на каменную наброску и бетон потребуется больше 10 млн кубометров»
А через месяц на стройку поехали добровольцы. Только в сентябре в отдел кадров было подано 11 тысяч заявлений от рабочих, служащих и колхозников с просьбой принять их на работу. Многие приезжали, не имея никакой специальности, и уже здесь ее получали. Конечно, была и текучка кадров – не все оказались готовы жить в палатках и питаться всухомятку. Тогда руководство стройки обратилось в Гипрогор с просьбой подготовить проект застройки двух кварталов, с которых и начался Волжский. 9 января 1951 года стали копать котлован под первый дом.
Строили здания вручную: раствор подавали носилками, кирпич носили на спине. Но сколько было радости, когда люди получали свою комнату!
Первым волжанам было тяжело, но они верили в свои силы, верили руководителям стройки – и потому упорно двигались к цели. И вот что они рассказали о Фёдоре Георгиевиче.
На погонах – молния
Это был высокий, широкоплечий, могучего сложения человек, с коротко остриженной щеткой русых волос, с очень внимательными серыми глазами. Осенью и весной он носил темно-синий мундир с погонами. На погонах был большой Герб СССР и молния — символ электрического тока. Летом ходил в легком чесучовом костюме и льняной рубашке.
Не любил он людей корыстных, не терпел пьяниц, и даже его личный шофер никогда не видел, чтобы начальник строительства выпивал. В выходные дни выезжал на природу, в пойму.
Режим работы Федора Георгиевича был такой: в кабинете он появлялся к 11 часам, когда были готовы сводки по итогам работы за прошедший день. Он знакомился с ними, выяснял для себя все вопросы. С 16 до 19 часов обязательно отдыхал. В 19 часов проводил планерку с начальниками Управлений. Иногда засиживались за полночь.
Раиса Вельможина вспоминала, что, когда вместе с мужем приехала на строительство ГЭС, первое, что она услышала – фамилия «Логинов». Её упоминали по любому поводу: «Логинов приказал…», «Логинов был на участке…», Логинов предложил…». «Что же это за человек такой?» – заинтересовалась Раиса Николаевна. Но вот незадача: увидеть начальника стройки никак не доводилось.
И однажды… Ей навстречу шёл человек в парусиновом костюме, при взгляде на которого она сразу поняла: Логинов. Он был огромный, под стать стройке.
Позже Раиса Вельможина не раз видела, как Логинов проводит совещания. Всег-да организованно, чётко, кратко и по делу.
«Не согнёте, но сломать можете»
Когда был построен клуб, планёрки стали проводить там. Присутствовавшие на них отмечали, что Логинов всегда был в курсе всего, что происходило на строительстве.
Областной комитет партии то и дело пытался вмешиваться в руководство стройкой, но Фёдор Георгиевич заявлял, что правительство дало ему поручение построить электростанцию, потому и руководить он будет так, как считает нужным. Из-за этого Логинова часто вызывали в обком, писали на него жалобы в Москву. Как-то, получая очередной выговор, Федор Георгиевич сказал: «Согнуть вы меня всё равно не согнете, сломать можете».
Первому врачу стройки, Нинели Шелеховой, нередко доводилось общаться с Фёдором Георгиевичем. Нинель Исидоровна рассказывала, что начальник Сталинградгидростроя, чувствуя единомышленницу, делился с ней идеями и мечтами. Желание построить каменный город вместо бараков стоило Логинову здоровья: после головомоек, которые ему устраивали за непокорность, приходилось оказывать Фёдору Георгиевичу медицинскую помощь.
К счастью, единомышленников было куда больше. В декабре 1950 года на стройку приехали архитекторы Гипрогора и представили на общем собрании проект генплана будущего города. Обсуждали документ «всем миром», архитекторы, учитывая замечания жителей, вносили в него корректировки. 23 декабря строители во главе с Логиновым, увлечённые идеей разбить парки и цветники, организовали в районе села Верхняя Ахтуба лесомелиоративный участок. А чтобы скорее возводились жилые дома, на одном из собраний решили внедрять методы народной стройки. Это означало, что каждый строитель, отработав свою смену, мог несколько часов потрудиться и на жилищном строительстве. Логинов тоже принимал участие в народной стройке. Работы в таком порядке шли на стройплощадках детских садов, стадиона, Дворца культуры, кинотеатра, техникума. Опыт волжан прогремел по всей стране, писали о нем и за рубежом.
Мелочей не было
Нелли Орлова, много лет руководившая технической библиотекой города, говорила, что для Логинова не существовало неважных вещей. Когда стало известно, что в 1950 году на строительство ГЭС из Москвы направляют сотрудницу Государственной научной библиотеки СССР Надежду Левтерову, начальник Сталинградгидростроя специально отправился в ГНБ, чтобы познакомиться с ней и обговорить текущие вопросы. В итоге научная библиотека приняла решение взять шефство над строительством крупнейшей в мире ГЭС и обратилась ко всем библиотекам страны помочь в формировании книжных фондов.
Именно Левтерова вместе с Нелли Павловной, которую она пригласила на работу, начала создавать фонд технической библиотеки. Со строительства Сталинградской ГЭС шли в Москву тематические заявки на литературу за подписью Логинова и главного инженера Медведева, они выполнялись в срочном порядке. Уже в ноябре 1951 года в адрес технической библиотеки СГС поступило более 17 тысяч книг.
Дмитрию Валяеву, начавшему трудовой путь в должности старшего мастера конторы № 2 Управления Гидромеханизации, запомнилось, что при Логинове стройка гремела, все планы и задания выполнялись. Логинов был максималистом, он всегда ставил перед собой трудновыполнимые задачи.
На стройке он старался создать, насколько это возможно, приемлемые условия для труда и быта рабочих. Ледовая дорога через Волгу всегда хорошо освещалась и охранялась. Канатная дорога, по проекту, не была рассчитана на то, что по ней будут ходить люди, но по просьбе Логинова усилили проходную часть: уложили мостки и натянули дополнительные канаты и сетки. За четыре года работы канатки на ней не произошло ни одного несчастного случая.
Каждый день начальника стройки видели в самых горячих её точках: месящим грязь по колено в котловане, в мороз, в жару, в дождь… Сам труженик, он уважал людей труда. Рассказывали, что если рабочие приходили к нему с какими-то вопросами во время обеденного перерыва, то он давал указание приготовить для них что-нибудь перекусить – хотя бы яичницу поджарить. Переговорив с начальником стройки, поев, рабочие возвращались на участок и узнавали, что их вопрос уже решён.
«Моя лебединая песня»
В ноябре 1954 года Логинова назначили министром строительства электростанций и перевели в Москву. В ранге министра он дважды приезжал в Волжский, следил за ходом его строительства.
Вот как вспоминает Фёдора Георгиевича Анатолий Аграновский в рассказе «Семь лет»:
«Город «тысяч так на сто жителей», о котором он мечтал, стоит, живет. Я бродил по широким его улицам, останавливался на площадях, сидел на скамейке в городском парке, с высокой набережной смотрел на реку – и во всем узнавал Логинова. Широту его, определенность, силу, доброту. И красоту – он был очень красивый человек.
…Один только раз мне удалось поговорить с Логиновым о нем самом. Мы плыли на катере, и время начальника стройки было свободным. Была осень, на Волге стоял туман, и катерок плыл медленно. Логинов стоял, крепко держась за поручни, смотрел на Волгу. Со спины он был особенно могуч — осанистый, широкоплечий. С крепкой шеей борца. Долго стоял…
— Это моя лебединая песня… Дай Бог, если успею сдать гидроузел — память о себе оставлю людям».
