Волжский мортуарий строился уже после того, как «сталинский ампир» и помпезные траурные обряды подвергли жёсткой критике. А к моменту его окончательной готовности идеологический вектор изменился и необходимость в сооружении просто отпала. Он так и остался памятником попытке введения нового социалистического ритуала. «Волжская правда» пообщалась с Татьяной Павловной и выяснила ряд необычных исторических подробностей.
Отражение эпохи
Архитектура смерти всегда завораживает зрителей. Особенно, когда она окутана тайнами и находится в сердце молодого индустриального города. Таковым вне всяких сомнений является единственный сохранившийся в стране павильон траурных собраний, расположенный на старом кладбище нашего города.
Здание нынешнего мортуария неумолимо разрушается, но оно по-прежнему прекрасно и окружено разномастными тайнами, связанными с историей, идеологией, особенностями эпохи и даже с мистикой. Колоннада, симметрия, постамент для гроба с растительной лепниной, барельефы с венками, завитки и прочие атрибуты эпохи сталинского ампира. Всё это безусловно приковывает внимание и заслуживает надёжной охраны и тщательного изучения. Чем, собственно, и занялась ученый из Волгограда, кандидат исторических наук, доцент Волгоградского государственного аграрного университета Татьяна Назарова.
— Я сама из Волгограда, но мои родители проживают в Волжском, — рассказывает Татьяна Павловна. — В том самом районе, где находится старое кладбище и мортуарий. Я, как историк, не могла не заинтересоваться красивым зданием, которое очень необычно выглядит на фоне Волжского. А когда начала его изучать, сразу же задалась вопросом об идее его создания. Откуда она взяла своё начало? Ведь на советских кладбищах всё всегда было очень утилитарно. А тут такое красивое, практически античное здание, похожее на пантеон…
Информации о павильоне траурных собраний было очень мало, но это лишь обострило научный интерес, и ученый-историк начала углубляться.
— Я поняла, что мортуарий – это символ эпохи, — продолжает наша собеседница. — И отражает изменения в государственной политике, идеологии. Это попытка изменить существовавший траурный ритуал и сохранившееся свидетельство достаточно серьёзных реформ в области социалистической обрядности, которые начали проходить в 50-е. А учитывая, что наш пантеон — единственный в стране, он имеет важное культурологическое значение. Это не только как памятник архитектуры, а как отражение всей эпохи в целом.
«Народ-победитель заслуживает наивысших почестей»
Как выяснилось, изменения в траурной обрядности СССР начали происходить в начале 50-х годов. В это же самое время принимается положение о том, что на новых кладбищах должны быть построены павильоны траурных собраний.
— И это касалось только новых кладбищ в новых молодых городах, — уточняет учёный – историк. — А в конце 50-х годов подходы к траурной обрядности снова радикально меняются, и в пантеонах, которые уже начали строиться, необходимость отпадает. Поэтому мортуарии в Советском Союзе возводились в очень узкий промежуток времени: с начала 50-х по конец 50-х годов. Их совсем немного. Я нашла только три, включая наш. Один был разрушен на московском кладбище. Из другого сделали сарай, а потом перестроили под храм. Но в первозданном виде сохранился только наш. И именно он отражает попытку ввести новый соцобряд провожать умерших в таких помпезных ритуальных сооружениях. Правда, эта попытка так и не была толком внедрена, потому что Никита Хрущев смотрел на это иначе.
Никита Сергеевич видел подобные обряды более скромными и более типовыми. Именно поэтому в 60-е годы в стране начнут массово строить уже совсем другие траурные площадки.
— Они очень маленькие, утилитарные и уже не будут напоминать античные храмы или православные кладбищенские церкви, — продолжает наша собеседница. — При Хрущёве архитектура серьёзно меняется, сталинский ампир жёстко критикуется, все обряды упрощаются, лишаются помпезности и удешевляются.
Именно на этом стыке архитектурных эпох и оказался наш мортуарий, возводившийся как павильон для торжественных и церемониальных проводов советского человека в последний путь.
— Поэтому он важен именно как отражение попытки каких-то крупных реформ, — настаивает Татьяна Павловна. – Сталин считал, что народ-победитель заслуживает наивысших почестей и должен покидать этот мир в достойной обстановке. Тем более Волжский изначально строился как образцовый социалистический город. В котором и кладбища должны быть образцовыми.
На вывод о том, что пантеоны так и не нашли себе применения сразу после строительства, исследователя натолкнули инструкции по захоронениям.
— Первая из них с описанием гражданской панихиды была разработана только в 60-е и касалась уже хрущевского периода, — рассказывает ученый-историк. — Для мортуариев никаких инструкций не было. В документах по захоронению описывалось лишь обустройство могил и их размеры. И связано это, скорее всего, с тем, что эскизы пантеонов на тот момент уже были приняты, а до алгоритма обрядовой стороны просто не дошли руки. Разработка нового похоронного обряда началась только после постановления Совмина РСФСР 1964 года «О внедрении в быт советских людей новых гражданских обрядов». Мортуарий могли приспособить для нового обряда, но уже не такого торжественного как предполагалось в 50-е.
Косвенно, но тоже подтверждает долгое неиспользование мортуариев , и штатное расписание кладбищенских служб того времени.
— Я работала с архивом Волжского, — заостряет внимание наша собеседница. — До 65-го года похоронная контора состояла только из директора, бухгалтера, сторожа и подсобного рабочего. Должностей, которые отвечали бы за ритуальную часть, как, например, сейчас, там не было.
Сдали с «голым кирпичом»
Зафиксировала Татьяна Назарова и отсутствие акта выполненных работ.
— Я так и не нашла акта выполненных работ, -удивляется историк. — И это очень странно. Ведь в архиве тысячи документов и акты есть практически на все здания Волжского. Это всё хранится в одном фонде. Я просмотрела сплошняком все месяцы того периода. При этом, на баланс города мортуарий был принят. По всей видимости, его сдали «недоделом», что называется в «голом кирпиче». А до штукатурки руки дошли только в 64-65-м, о чем свидетельствуют документы. Поэтому, вряд ли его использовали до этого времени. Если бы использовали – ремонтировали бы чаще.
К слову, в тот период многие здания в Волжском сдавали с фасадом без отделки, а штукатурили позже.
— Нужно было быстрее сдавать жильё и заселять людей, продолжает наша собеседница. — Отделка – потом. Для того времени – это нормальная практика. Строительство мортуария началось в 55-м году. А на балансе города он появился в 58-м. Это подтверждено документами и опровергает версию о фундаменте дореволюционного здания. Котлован вырыли в 55-м, но не учли морозов и нехватки рабочих рук. В 53-м году как раз закрывают исправительный лагерь и в 54-55 годах труд зэков уже не используется, и рабочих на многих стройках не хватает.
Поэтому вполне естественно, что кладбище на тот момент было третьестепенным объектом. Надо было в первую очередь достроить ГЭС, потом – жильё, и только потом заниматься погостом.
— До кладбища руки просто не доходили, — поясняет Татьяна Павловна. — Всё время были простои. Есть документ, который отражает, что проектные конторы даже чертежи несвоевременно поставляли. В частности, для мортуария. То есть: нехватка рабочих рук, материалов и неправильное планирование затянуло процесс строительства, и до весны там ничего не делалось. Это подтверждают два документа.
Существенно тормозило строительство и то, что оно продолжалось в 56-м и 57-м годах, когда Хрущёв уже вносил новации по изменению архитектуры, изживая отовсюду сталинский ампир…
— Общесоюзное совещание строителей, на котором впервые раскритиковали сталинскую архитектуру, прошло в декабре 54 года, — делится изысканиями историк. — А наш мортуарий строился уже после этого. И как раз по сталинской архитектуре. Тогда решения в наш Сталинградгдрострой спускались долго. И пока дело доходило до их внедрения на практике, и вовсе годы проходили. И наш мортуарий как раз успел построиться. Но никто же не будет разрушать уже построенное здание. Пусть даже и по старым чертежам. В Волгограде, к слову, тоже есть здания 55 и 56 года, которые ближе к сталинской архитектуре.
Интересен и факт того, что в опубликованных в «Волжской правде» некрологах тех лет, на панихиды руководителей людей приглашали не в мортурий, а в залы общественных зданий.
— В сложной судьбе мортуария отразилась вся сложность самой эпохи, — подытоживает наша собеседница. — Он как будто впитал в себя этот переход. Очень бы хотелось, чтобы его законсервировали до реставрации. За минувший год он еще больше разрушился. Пол начал проваливаться в некоторых местах. Этот памятник нужен городу. Он известен, он уникален, он единственный в стране и нуждается в сохранении. И не только как «памятник архитектуры смерти». А как символ эпохи реформирования. И реставрировать его нужно не под новодел. Ему нужно вернуть облик, который дали ему в советский период.
Отметим, что ближе к концу декабря готовится к изданию туристическая книга-путеводитель Татьяны Назаровой с историей мортуария и публикацией всех архивных документов о нем, несколько экземпляров которой она обещала подарить городу.
Справка ВП: в 2020 году волжский мортуарий был включен в перечень выявленных объектов культурного наследия и с этого момента подлежит государственной охране. В 2022 году его собственник ООО «ВРТ «Память» было оштрафовано на 100 000 рублей за неудовлетворительное состояние объекта и получило предписание Облкультнаследия организовать работы по сохранности объекта в течение 20 месяцев. Отсчет стартовал с 25 февраля 2022-го, однако работы на пантеоне так и не ведутся. Проведенная в 2023 году государственная историко-культурная экспертиза сочла включение мортуария в Единый государственный реестр объектов культурного наследия обоснованным.
