Ветераны волжской спецкомендатуры рассказали, как на строительстве города работали заключенные. Мы уже писали о том, что первый колышек в основание будущего города Волжского забили заключенные ГУЛАГа. Они же построили и первые жилые объекты. Сегодня одна из площадей носит имя бывшего осужденного по печально известной статье 58 — Михаила Танича, автора слов знаковой для нас песни «Автобус едет в котлован». Историки нашли документальные свидетельства, подтверждающие факты важной роли использования заключенных на разных стадиях строительства города. А «Волжская правда» разыскала тех, кто охранял этот спецконтингент. Мы поговорили об этом периоде истории города и с ученым, и с очевидцами.
Без вышек и колючей проволоки
Максим Опалев, кандидат исторических наук:
— До сих пор бытует мнение, что стройка была исключительно комсомольская, молодежная, и ехали на нее только свободные люди, мотивированные, заряженные. Но это было не совсем так.
В 1999-м фронтовик и известный волжский журналист Александр Марфенко выпустил свою книгу воспоминаний о грандиозной стройке. Она так и называлась – «Левобережцы». Ее автор в звании старшего лейтенанта МВД был направлен в Верхнеахтубинский исправительно-трудовой лагерь ГУЛАГа и прибыл на стройку одним из первых в сентябре 1950 г. вместе с Логиновым.
Александр Марфенко был начальником лагерного отделения в поселке Паромный, который позднее получил название Второй поселок. Почему? Потому что это было именно второе лагерное отделение Верхнеахтубинского ИТЛ. Его организация стала первым заданием, которое Марфенко получил от Логинова.
Стройка диктовала высокие темпы работ — возведение ГЭС должно была завершиться в 1958 году. Причем по первоначальному проекту планировалось строить не только гидроэлектростанцию, но и водохранилище, и сам город. Для этого требовались большие трудовые ресурсы. Поэтому на уровне руководства страны было решено привлечь заключенных.
Александр Марфенко рассказывал, что какое-то время жил в степи на станции Паромная с заключенными без вышек, охраны, колючей проволоки. А первые колышки для палаток, которые разместились в чистом поле, заключенные сделали из бревен, украденных у местного мастера-железнодорожника. Без колючей проволоки первый лагерь простоял более трех недель. Поначалу было не до формальностей. Заключенные честно трудились, разгружали вагоны, и не было ни одного побега.
Зэки были замотивированы работать на стройке зачётами. Один день на стройке коммунизма засчитывался за два-три дня. Больше таких зачётов — ближе освобождение. Сейчас это назвали бы УДО. Поэтому, «покупая» арестантов в пересыльной тюрьме Сталинграда, представители спецкомендатуры обещали им более скорый выход на свободу.
Хотя они не были какими-то отпетыми уголовниками. Таких на стройку и не взяли бы. В основном на объектах ГЭС трудились осужденные за кражу в колхозах. Время было тяжелое, а нужно было кормить семью. Если человека ловили за хищение социалистической собственности, ему давали пять-шесть лет тюрьмы.
Волжскую спецкомендатуру показали Раулю Кастро
Владимир Крылов, ветеран МВД:
— Я приехал в Волжский вместе с двумя товарищами – Александром Вагиным и Борисом Бобылевым — 20 августа 1963 года после окончания Ярославского технологического института по специальности «Технология резины». У нас было направление на шинный завод. Тогда он еще строился, и мы почти год подметали пол.
Через какое-то время меня назначили начальником смены цеха вулканизации, и я стал свидетелем исторического события. Первая покрышка была сварена в моей смене. После этого объявили, что шинный завод запущен!
Потом начался пограничный конфликт с китайцами на острове Даманский в 1969 году. Я – младший лейтенант химических войск, у нас в институте была военная кафедра. Началась мобилизация, и мне нужно было год прослужить в армии.
В то время мы с женой ждали первенца, и, чтобы остаться в городе, я пошел работать в милицию – сначала в ОБХСС, потом в спецкомендатуру заместителем начальника по оперативной работе.
Сначала мне было непривычно работать с зэками. А еще требовалось всегда носить форму, а я этого очень стеснялся. Потом привык и даже возглавил спецкомендатуру № 2. В моем подчинении было 27 работников милиции и около 500 поднадзорных.
Убийц, насильников, маньяков в Волжском не было. Мой контингент был «полегче» — условно осуждённые. Самый большой срок – отработать три года на стройке народного хозяйства. Но тем не менее приходилось строго следить за порядком. Осужденные ходили на работу к восьми утра, а в девять вечера должны были вернуться домой. Они жили в общежитиях на Молодежной и на Кирова.
При хорошем поведении им разрешалось проживать на квартире. Многие заводили семьи, другие находили любовниц и уходили к ним на выходные. При этом с последних спецкомендатура брала расписку о том, что они будут контролировать поведение сожителей. Но если в городе случалось криминальное ЧП, в первую очередь поднимали сотрудников спецкомендатуры.
Осенью 1987 года в Волжском побывал министр внутренних дел Кубы Рауль Кастро. Его сопровождал начальник волгоградского главка Василий Дергачев, который рассказал гостю о волжской спецкомендатуре. Помню, что я поздоровался с ними за руку и показал главному милиционеру региона оперативные дела. На этом наше знакомство завершилось.
В конце 1980-х постепенно спецкомендатуры стали закрывать, уже не было такой большой потребности в рабочей силе. Я несколько месяцев ликвидировал личные дела осуждённых. Потом снова вернулся в отдел по борьбе с хищениями народной собственности, правда, он стал называться по-другому — ОБЭП. В 2000 году в 60 лет я вышел на пенсию. Горжусь, что всегда исполнял свои профессиональные обязанности честно, не шел на сделку с совестью.
Или вы долго думали, или не думали вообще
Николай Непершев, майор милиции в отставке:
— В правоохранительные органы я пришел после окончания Волгоградского политехнического института и работы на ГПЗ-15. В то время я был спортивным, сильным и азартным. Вечерами наш заводской оперотряд охранял порядок на городских улицах. И мне понравилось — я решил пойти в милицию.
Принимая на работу, Николай Георгиевич Афанасьев сказал мне: «Или вы долго думали, или не думали вообще». На тот момент мне было 27 лет. Имея техническое образование за плечами, я получил назначение на пульт централизованной охраны. Но у меня остро стоял вопрос с жильем. И я оказался в спецкомендатуре, сотрудникам которой Волгоградгидрострой выделял квартиры.
Нашей спецкомендатурой № 2 руководил Василий Васильевич Болотов. Это человек-легенда, фронтовик, вся грудь в орденах, разведчиком прошел от Сталинграда до Берлина. Он имел большой авторитет и многому меня научил в профессии. Я служил старшим инспектором по трудоиспользованию.
В нашей спецкомендатуре были условно осужденные за воровство, причем по мелочевке: за машину, мешок картошки, комбикорм. Сначала в моем отделении работали только местные арестанты из Волгоградской области. Потом стали присылать осужденных из Грузии, Дагестана, Санкт-Петербурга.
Я вызывал новичка, знакомился, проводил профилактическую беседу, а потом решал, на какой объект отправить на работу. Подопечные 2-й спецкомендатуры работали в Химстрое, Жилстрое, Промстрое, УСТР, Управлении отделочных работ, ОТК.
Взаимодействие с организациями было очень тесное и оперативное. Бригадиры из числа гражданских четко докладывали обстановку. Мы всегда знали, где и как работают наши «клиенты». В основном трудились хорошо. Но случались и всякие разные ЧП. Иногда человек уходил на выходные и бросался с головой в загул, который захватывал и будни. Когда прогулы, пьянство и хулиганство входили в привычку, то злостного нарушителя через суд направляли в места лишения свободы.
На моей памяти было всего два вопиющих случая: условно осужденный убил свою любовницу в вагончике, а другой подопечный по фамилии Шеёлкин по пьянке насмерть пырнул тракториста на стройке. Серьезные преступления, к счастью, у нас были редко. Но мы всегда были начеку.
Справка «ВП»
В 1983-1985 годах в Волжском функционировали шесть спецкомендатур. Личный состав насчитывал 180 сотрудников. На строительстве объектов народного хозяйства работали 2500-3000 условно осужденных и условно освобожденных. Их труд был низкооплачиваемым. Они получали не более 100 рублей в месяц, то есть в несколько раз меньше, чем обычные рабочие.
Кстати
В фондах городского краеведческого музея хранятся уникальные «письма из прошлого». Это фанерные дощечки с записками заключенных, которые датируются серединой прошлого века. В 2015 году строители обнаружили их в проемах окон при ремонте дома на Набережной, 29. Послания потомкам написаны химическим карандашом. Орфография и пунктуация авторов послания сохранены.
В первой «записке» сказано: «Чернуха Иван Иванович Год рождения 1923 года Уроженец Сумской обл. Кроливецкого Района с. Камень осужден Народным судом по указу 1 часть 1 П.В.С. от 4/VI 47 год на срок 5 лет, Начало срока 9 октября 1950 года Конец срока 9 октября 1955 года».
Авторы второго «письма» сообщают, что вместе с Иваном Чернухой «здесь работали т.е. производили штукатурные работы:
1) Кузьменко Николай Степанович год рождения 1924 года. Осужден сроком на 6 лет по указу П.В.С. от 4/VI 47 года. Родом с Черниговской обл. М. Гремяч,
2) Богомолов Евгений Матвеевич год рожд. 1928 осужден сроком на 12 лет по указу П.В.С. от 4/VI 47 г.
Отбыли срок по одному году осуждения. Сегодня 14 августа 1951 год»
На обратной стороне таблички написаны стихи, которые автор назвал «Скучные дни о свободе» (Орфография и пунктуация сохранены. – Прим. ред.).
Судьба во всем
большую роль играет
И от судьбы далеко
не уйдеш
Судьба везде
тобою управляет
куда велит покорно
ты идеш,
Друзья мои судьбы
своей не скрою
И перед вами
правдивым быть хочу.
Кузьменко»
Читайте «Волжскую правду», где вам удобно: Новости, Одноклассники, ВКонтакте, Telegram, Дзен. Есть тема для новости? Присылайте информацию на почту vlzpravda@mail.ru
