Содержание военнопленных гитлеровской Германии и её союзников в советском плену в годы Великой Отечественной войны. Как это было?

За годы Великой Отечественной войны в советском плену оказались примерно три с половиной миллиона немцев и их союзников. Учитывая все ими содеянное, эти люди не рассчитывали на радушный приём. Но условия их содержания всё же были несравненно лучше, чем в нацистских лагерях.

Назвать точную цифру немцев, побывавших в советском плену, вряд ли возможно. Цифра 3 486 000 встречается наиболее часто. Из этого числа 750 000 не были германскими подданными, но попали в плен с оружием в руках. Но здесь не учитываются пособники гитлеровцев: бандеровцы, власовцы и другие. Также не входят в подотчёты вольнонаёмные гражданские лица, не внесённые в штатное расписание воинских частей.

Однако в подотчётах есть существенные расхождения. Сначала в тыловых службах Красной армии был плохо поставлен учет. До Сталинградской битвы официаль­но взятыми в плен числилось чуть более 10 000 солдат и офицеров противника. Разумеется, такого просто не могло быть: немцы и их сателлиты понемногу сдава­лись с самого начала войны, а, например, под Ельней или под Москвой – массово. 

Здесь надо учитывать то, что западные историки пытаясь принизить заслуги Красной Армии в разгроме гитлеровских дивизий под Москвой главный упор делают на климатические условия  зимой 1941 года.

Зимой 1941/42 годов «генерал Мороз» сумел защитить страну от фашистов.            

Немцы стояли уже под Москвой, и начавшиеся морозы сначала лишь развязали им руки: болота замерзли, прохо­димость техники увеличилась. Но неожиданно из Сибири пришла лютая зима, и темпе­ратура воздуха упала ниже -30 °С, что стало для фашистов на­стоящей катастрофой.

Армия гитлеровцев была одета в летнее обмундирова­ние, начались обморожения, простуды. Каждый из не­мецких полков из-за мороза в месяц терял не менее 400 человек обмороженными. Зимняя униформа была до­ставлена только к 13 декабря, но и она была рассчитана на европейскую зиму до -10 °С и положение не спасла. Немец­кие пулеметчики примерзали щекой к пулеметам, отказыва­ла техника, в стрелковом ору­жии замерзала смазка. Чтобы завести танк, сначала прихо­дилось разводить под ним ко­стер — синтетическое масло застывало на морозе.

В отличие от немцев, Крас­ная армия была к зиме под­готовлена: ватные бушлаты, ватные штаны, шапки-ушанки и валенки спасли бойцов от обморожений. Сибирские полки, прибывшие на выруч­ку москвичам, вообще были одеты в овчинные полушубки и привычны к лютым сибир­ским морозам.

Однако, суровая зима 1941 года сыграла свою роковую роль в судьбе блокадного Ленинграда, где страшный холод косил жителей города не менее жестоко, чем голод и гитлеровские войска.

И все же враг был оста­новлен, и русский «генерал Мороз» внес значительный вклад в разгром немцев под Москвой.

Видимо, в 1941 и 1942 годах далеко не все пленные попадали в ведение специально созданного Главного управления по делам пленных и интернированных (ГУПВИ) НКВД СССР.

Зная о зверствах фашистов, с ними особенно не церемонились. В общем, ожидать чего-то другого у гит­леровцев и оснований не было: нацисты, вообще устроили советским военнопленным адские условия содержания. Своих же солдат и офицеров, сдавшихся в плен, Гитлер приказал считать погибшими, но без назначения пенсии семьям. Для него они были трусами и предателями.

Однако советское руководство, хоть и не подписало перед войной Женевскую конвенцию,  относилось к пленным не так жестоко. Нормы продовольственного со­держания для них установили на уровне заключенных ГУЛАГа, и лишь в блокадном Ленинграде они были ниже. Но даже там пленный солдат или офицер вермахта мог рассчитывать на такой же паек, как ижди­венцы осажденного города.

Чем дальше на запад откатывалась война, тем больше пленных брали советские войска. Уже в 1943 году это стало настоящей проблемой. Под крылом ГУПВИ на­чали создавать специальные лагеря. Как правило, они были небольшими, на пять- шесть тысяч заключенных. Офицеров сна­чала содержали вместе с нижними чина­ми, союзников не отделяли от немцев. По всей стране было создано более трехсот таких лагерей, причем они оперативно появлялись на освобождённых от оккупантов территориях.

Впервые с настоящим валом пленных итлеровцев советские войска столкну­лись под Сталинградом в начале 1943 года. После капитуляции фельдмаршала Паулюса сдалось сразу около ста тысяч солдат и офицеров врага. Пребывали они в ужасном состоянии. Обморожения, тиф, ранения, дистрофия затронули эту ораву на сто процентов. Кроме того, все они были завшивленными.

Западные историки и здесь нашли «секретное оружие русских и их вождя Сталина» — причины поражения гитлеровцев и их союзников под Сталинградом просты: сначала в вермахте сдохли все лошади; затем грянули лютые морозы и начался великий понос от отравления военнослужащих вермахта некачественной пищей.

В этой связи особый интерес представляют мемуары немецких военачальников, офицеров, журналистов и врачей, оказавшихся в Сталинградском котле и выживших, чтобы потом поведать миру шокирующую правду о битве на Волге. 

Воевавшие в Сталинграде немцы, как водится, писали письма домой. Ведомство Геббельса предполагало издать их с пропагандистскими целями, чтобы пока­зать мужество и героизм солдат фюрера. Однако «героических» писем оказалось ничтожно мало, и Геббельс был вынужден отказаться от своей затеи. А вот жалоб на «адские морозы», «проклятых русских, ко­торые стоят насмерть» было предостаточно. И только единицы из тех, кто отсылал послания домой, задавались вопросами: зачем нужны эти жертвы? Что мы делаем на чужой земле, куда нас ни­кто не звал?

Подобных вопросов не возникало, когда герман­ским войскам сопутствовал успех. В первые месяцы войны Гитлер был уверен, что Красная армия будет быстро разгромлена. Ста­линградская катастрофа нанесла амбициям фюрера страшный удар. В результа­те мощного наступления Красной армии 300-тысячная 6-я армия под командова­нием генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса оказалась в котле. 

Офицер Эдельберт Холль в своей книге «Агония Сталинграда» констатировал: «По­ложение со снабжением становилось хуже день ото дня. Лишь солдаты боевых частей получали по двести граммов хлеба в день, всем остальным доставалось по сто. Поле­вая кухня варила супы из талой воды и ко­нины, пропущенной через мясорубку. Сам наблюдал, как два солдата убили тощую кошку, зашедшую в блиндаж, сварили ее и с жадностью съели. Теперь я знаю, что такое фатализм. Это когда ты стараешься не думать, что будет завтра и послезавтра!»

Снабжению немецких войск препятст­вовали как действия наших войск, так и погодные усло­вия (частые туманы и силь­ные морозы). Казалось, что сама природа выступила на стороне Красной армии.

В поражении фашистов сыграло свою решающую роль еще одно важное обстоятельство: Гитлер не воспринимал всерьез сооб­щения разведки о том, что за Уралом ежедневно с конвейера сходят сотни танков. Также не смог фюрер пред­положить, что советское ко­мандование в короткие сро­ки перебросит к Сталинграду дополнительно 160 тысяч солдат, 10 тысяч лошадей, 430 танков, 6 тысяч орудий. В результате в ноябре 1942 года в наступле­нии советских войск участвовала мощная группировка сухопутных войск при активной поддержке артиллерии и танков.

6-й армии пришлось испытать всю мощь огня Красной армии. Орудия, мино­меты, многоствольные ракетные установ­ки и гранатометы вели ураганный огонь в течение двух часов. В результате фаши­сты понесли огромные потери в людской силе и военной технике. Кроме того, на­рушилась связь между подразделениями. В войсках царили неразбериха и паника. Кинжальный удар наших войск расчленил остатки армии на две окруженные части. 

На последней действующей взлетной полосе можно было наблюдать такую картину: немецкий летчик лихорадочно осматривал готовый к взлету самолет. Оказав­шиеся на его борту счастливчики могли использовать последний шанс покинуть котел и избежать плена. Обезумевший от страха майор подбежал к летчику Гансу Нойзидлеру и предложил ему 10 тысяч марок  за место, но до денег дело не дошло, так как в тот же момент к очагу спасения прорвалась толпа грязных оборванных солдат.

Они затоптали спесивого майора и на­бились в салон, как сельди в бочку. Через минуту пилот Ганс поднял машину в небо и взял курс на запад, а растерзанный майор остался лежать на сталинградской земле.

Немецкие военные специалисты под­черкивали, что гибель 6-й армии была обусловлена целым рядом факторов: роковыми стратегическими ошибками фюрера, эффективными действиями со­ветского командования, высоким мораль­ным духом наших солдат, своевременным, подходом свежих частей и техники, обеспечивших Красную армию военным превосходством.

Наконец, поняв, что дальнейшее сопротивление бесполезно, Паулюс принял ре- шение о капитуляции. Это произошло 31 января 1943 года. В этот день он находил­ся в южной части окруженной группиров­ки. 2 февраля капитулировала северная группировка окруженных немецких войск под командованием командира 11-го ар­мейского корпуса, генерал-полковника Карла Штрекера.

200 тысяч голодных и оборванных нем­цев во главе с командующими попали в плен и испытали на себе все тяготы сибирских лагерей. После поражения на Волге в Германии был объявлен траур.

Всe немецкие авторы отмечали, что попавшие в котел фашисты испытывали рез- кий недостаток в теплом обмундировании, боеприпасах. Моральный дух солдат фюрера стремительно падал.

Военный врач Ганс Дибольд в своих мемуарах «Выжить в Сталинграде» приводит страшные картины распада некогда мощной и агрессивной армады. «После того, как мы вошли в Сталинград, — пишет он, — служба дезинсекции пришла в полный упадок. Чем хуже становились условия жизни, тем больше становилось вшей. Все, у кого еще оставались силы, ежеми­нутно выискивали и давили их. Все тело горело и чесалось от укусов, и страшный зуд лишал больных последних остатков сна… Стонущих и изможденных можно было успокоить на короткое время только уколом морфия…»

Немудрено, что солдаты вермахта, воо­душевленные речами фюрера о блицкри­ге и вкусившие легких побед при захвате других европейских стран, испытали в Ста­линграде страшное потрясение и начали стремительно терять человеческий облик.

«Самым страшным несчастьем для не­мецкой армии были наглые соотечественики-мародеры, обиравшие умерших. Это было воплощение грязи и пены, которые всегда поднимаются со дна, когда поги­бают самые лучшие, самые доблестные. Потерявшие сознание раненые часто ли­шались обуви, шинелей, часов и золотых вещей», — писал Дибольд.

Далее Ганс Дибольд описывает страшные картины эпидемий, которые косили измотанных, промерзших и голодных сол­дат, оказавшихся в Сталинградском кот­ле. Эту катастрофу наблюдал и военный корреспондент Хайнц Шрётер, который в своих мемуарах нарисовал картины аго­нии немецкой армии. «В подвалах здания купца Симоновича, — констатировал он с немецкой педантичностью, — лежали и сидели 800 солдат, прислонившись к стенам или прямо на полу в центре сырых помещений. На лестнице кто-то умирал от дифтерии, рядом лежали трое, которые уже давно были трупами – просто никто этого не заметил, так как было темно. Сзади кричал раненый унтер-офицер, которого мучили жажда и боль; его язык, раскалённый как кусок железа, вывалился изо рта, а ступни начали гнить… Пахло кероси­ном, протухшей кровью, горелым челове­ческим мясом, застарелым гноем и разла­гающимися телами».

К сожалению, прозрение немцев насту­пило только тогда, когда они испытали го­речь поражения и поняли, что их надежды на мировое господство повержены в прах.

«Словно в пьяном бреду, мы рвались к берегам Волги, — признавался Ганс Дибольд, — и вот теперь, попав в плен и отрезвев, мы смотрим на играющие на водной поверхности блики, смотрим на берега, под которыми спят тысячи наших солдат, а волны перекатываются через них, как слезы матерей».

            Самые страшные дни начались для гитлеровцев, когда эта огромная масса военнопленных двинулась под охраной в сторону лагерей их размещения.

Ближайший лагерь, хоть как-то оборудованный для приёма такой массы пленных, был развёрнут в пяти часах перехода. Но это если брать в расчёт боеспособные части, а немцы еле держались на ногах. Транспорта для них, естественно не имелось:  Красная армия была еще не так хорошо обеспечена, чтобы выделять машины для пленных гитлеровцев. На ули­це стояли морозы под минус 20. 

Советские военные власти отнеслись к пленным из состава 6-й армии, как могли, гуманно. Наиболее тяжелые раненые и больные были отправлены в госпитали. Абсолютно всем обеспечили питание, за­частую горячее. К офицерам и генералам вообще отнеслись со всем вниманием, все-таки такие чины в плену еще остава­лись редкостью.

Основной массе немцев пришлось двигаться пешим порядком, в мороз и метель. Позже немногие выжившие в пути немцы назвали этот переход «Маршем мертвецов», или «Вшивым маршем».

На ноябрь 1942 года 6-я армия насчитывала 335 000 человек. В феврале 1943 года в плен сдались более девяноста тысяч солдат и офицеров. После заключения выжили менее шести тысяч. Подавляющее большинство умерли именно во время первого перехода. 

С 1943 года советская армия в основном наступала, и число пленных неуклон­но росло. Соответственно, росло и число лагерей ГУПВИ НКВД СССР. Они делились на четыре категории: кроме фронтовых приемно-пересыльных существовали офицерские, оперативные и тыловые. Офицерских ла­герей к началу 1944 года насчитывалось всего пять. 

Из них наиболее крупными были Елабужский, Оранский (под Нижним Новго­родом) и Суздальский. А в Красногорский лагерь, например, были помещены Паулюс и другие известные военачальники, попавшие в плен под Сталинградом: ге­нералы Шмидт, Пфайффер, Корфес, Даниэльс, полковник Абвера Адам фон Тротт. Для гитлеровцев, образно выражаясь, пришло время собирать камни

Ещё в августе 1942 года были утвер­ждены нормы довольствия для немецких пленных и их союзников. Они получали в сутки по 400 граммов хлеба (после 1943 года норма выросла до 600-700 граммов), 100 граммов рыбы, 100 г крупы, 500 г овощей и картофеля, 20 г сахара, 30 г соли, а также немного муки, чая, ра­стительного масла, уксуса, перца. У гене­ралов, а также солдат, больных дистрофи­ей, суточный паек был богаче.

Надо сказать, что выполнить норматив удавалось далеко не всегда, но вряд ли немцы вправе предъявлять претензии — условия в нацистских лагерях для во­еннопленных были куда хуже. В СССР же самым тяжелым моментом до конца вой­ны оставалась пересылка из фронтовых приемников в тыл. Транспорта не хватало, железнодорожные вагоны не были обору­дованы печками. Летом на марше умира­ли от жары, зимой — от холода.

Но попавшим в систему ГУПВИ НКВД СССР, можно сказать, повезло. С конца войны их стали использовать на работах по восстановлению народного хозяйства. Продолжитель­ность трудового дня пленных составляла восемь часов. Согласно циркуляру НКВД от 25 августа 1942 года они имели право на небольшое денежное довольствие.

Рядовым и младшим командирам вы­плачивалось семь рублей в месяц, офице­рам — десять, полковникам — пятнадцать, генералам — тридцать рублей. Военно­пленным, которые трудились на нормиро­ванных работах, выдавались дополнительные суммы в зависимости от выработки. «Ударникам» полагалось пятьдесят рублей ежемесячно. Дополнительные деньги получали и бригадиры. При отличной отметке администрации ­ сумма их вознаграждения могла вырасти до ста рублей. Деньги, превыша­ющие разрешенные нормы, военноплен­ные могли хранить в сберкассах. Кстати, с мая 1945 года они имели право на по­лучение денежных переводов и посылок с родины, могли получать одно письмо в месяц и отправлять неограниченное коли­чество писем.

Впрочем, и эти нормы часто не соблю­дались. Но едва ли стоит осуждать за это советские власти: в конце концов, гитле­ровцев никто на нашу землю не звал. И все равно пленные немцы получали едва ли не столько же, сколько голодавшие после войны советские люди. 

В разных лагерях судьбы пленных фашистов складывались по-разному. Где-то самым большим неудобством для немецких офицеров стало отсутствие денщиков, — а где-то их отправляли на урановые рудники или в горячие цеха.

Часто немцы в плену встречали враждебное отношение своих бывших союзников. Румыны и вен­гры, например, пользуясь более лояльным отношением лагерной администрации, захватывали посты на кухне и нещадно урезали пайки бывших солдат рейха.

Местное население и охрана относи­лись к ним гораздо лучше. Иногда под­кармливали, дарили одежду. Некоторые покупали у пленных поделки из подруч­ных материалов, типа шахмат, зажигалок, портсигаров. Постепенно советское ко­мандование стало строго следовать указанию Сталина «беречь жизни немцев».

 Многие немцы пытались выдать себя за австрийцев, чехов или венгров. Тогда они могли рассчитывать на более легкие рабо­ты, прибавку пайка или уход от наказания за зверства во время войны.

После капитуляции Германии СССР не спешил возвращать немцев домой. Ста­лин в свое время не подписал Женевскую конвенцию, которая содержала, помимо требований гуманно относиться к военно­пленным, положение, обязывающее как можно быстрее после окончания военных действий их репатриировать. Теперь же он решил воспользоваться моментом.

Во-первых, пленные немцы с января 1945 года по 1950-й выполнили работ на 50 миллиардов рублей по тогдашнему курсу. Во-вторых, все они были просеяны через мелкое сито органами госбезопас­ности и разведки. Эсэсовцы, гестаповцы и лица, причастные к военным преступле­ниям, подлежали трибуналу. Таких в итоге оказалось более 12 тысяч. Их ждали дли­тельные сроки заключения, а самых отпе­тых — смертная казнь.

В 1946 году началась репатриация. Сначала на родину отправляли австрий­цев, румын, венгров, финнов, итальянцев. Прежде всего получали возможность уехать больные и не годные к работе, а также вступившие в антифашистские ко­митеты. Офицеров и специалистов держа­ли как можно дольше, отпустив последних в конце 1949-го — начале 1950 года. В 1956 году пришло время тех, кто за воен­ные преступления отбывал наказание в лагерях, и последних генералов.

            Всего в советском плену умерло по­чти 520 000 (или 15 процентов) солдат и офицеров врага, переданных в систему ГУПВИ НКВД СССР. Чтобы понять, насколько гуман­но относились к пленным гитлеровцам в СССР, достаточно сказать, что в фашист­ском плену умерло почти 50 процентов советских военнослужащих, а всего их попало в плен в годы Великой Отечественной войны по различным подсчётам от 4,5 до 6 миллионов человек.

Николай Варавин, историк, ветеран МВД РФ и боевых действий, член Союза писателей города Волжского Волгоградской области

Новости СМИ2