На волю, всех на волю
Со второй половины XVI века, после того, как стрельцы Ивана Грозного вместе с казаками взяли татарский город Астрахань, эта территория вошла в состав России. Её заселение началось спустя почти 200 лет, когда решено было основать здесь шелковичное производство. В безлюдные степи людей заманивали и кнутом, и пряником: целые семьи переселяли по приказу, а вольным людям обещали участки земли в вечное пользование и ссуду.
В итоге на Ахтубе появились крестьяне, бежавшие от помещиков, — в расчёте на то, что там, где есть нужда в рабочей силе, власть их не вернёт хозяевам. Приехавшие «за волей» основали сёла Верхняя Ахтуба, Средняя Ахтуба, Заплавное, Пришиб, Погромное….
Поселенцы приезжали из Тамбовской, Симбирской, Пензенской губерний, из земель Владимирского наместничества, из Нижегородского и Серпуховского уездов, даже из Сибири. Практически сразу стала складываться общность представителей разных национальностей. Выходцы из Малороссии основали слободу, названную ими Рахинкой. Первые жители городка Царев, прибывшие на Ахтубу в начале XIX века, были с Украины. Из разных губерний ехали чуваши и мордва.
После подписания Екатериной II Манифеста потянулись на Ахтубу иностранцы, представители благородных сословий. Первыми на приглашение откликнулись бывшие россияне — раскольники, бежавшие когда-то в Польшу от преследования властей. За ними потянулись немцы, которым русское правительство оплачивало дорогу, выделяло землю, обеспечивало и лесом для строительства домов, и семенами для посева, и средствами на покупку скота, орудий труда. В колониях возводились кирхи, жалование пасторам тоже платили из государственной казны.
Большинство выходцев из Германии селились в окрестностях Дмитриевска (Камышина) и на левобережье напротив Саратова, рядом с Царицыным, где была основана Сарепта.
Нашёлся немецкий след и в наших заволжских степях. Так, в конце XIX столетия в Царевском уезде Астраханской губернии по разным источникам проживало 365 немцев. Поляков, для сравнения, 16, а евреев – всего-навсего 6 человек!
Большинство населения составляли великороссы с малороссами, немало было татар и киргизов.
Но вернёмся к русским. Именно они, Ермолаи, Герасимы, «Прокофеи», «Григореи», «Василеи», «Самойлы» (именно так значится в переписи экономических крестьян), Иваны, Козьмы с их жёнами Марфами, Агафьями, Матрёнами, Фёклами, да Лукерьями обустраивали первые поселения при ахтубинском шёлковом заводе. «Герасим Иванов сын Бештаннов», «Емельян Фёдоров сын Патрин», «Егор Ефимов сын Шалаев» и другие стали основателями Верхней и Средней Ахтубы, а также Заплавного и прочих заволжских поселений. Крестьяне обзавелись скотиной, развели огороды и бахчи, сеяли пшеницу-белотурку и просо. Заниматься шелковичным производством они не хотели, как ни пытались заставить их губернские чиновники, и завод в итоге зачах. А крестьяне продолжали жить без власти помещиков.
Как в уезде с чумой боролись
К началу 19 века украинцы с татарами, жившие на берегах Ахтубы, совершенно обрусели, хотя остатки малороссийского наречия сохранились в наговорах местных ворожей, записанных этнографами в начале прошлого века: «Уроки-зволоки! Помолимся наперёд Господу Богу и Божьей Матери и недильницы Святый и пятници, и Миколаю, и Пресвятый Богородици. Уроки, урочищи! Мужицки, жиноцки, паробацки, хлопячи, дивчачи. И подумати и погадати: ветряны и водяны, пидзорки, пидстретни. Лежив ворон з чорными кигтями, з чорными великими кигтями. Изними з раба Божиего Осипа черныя крови, жовтыя кости; раздвои чорныя кигти и чорныя прокигти; понеси по метлам, по очеретам, по болотам; разтаскай, разволочи, — вовики веков, — аминь».
К колдунам и ворожеям обращались даже господа, ибо уездного врача можно было не дождаться – не доберётся по нашим-то дорогам.
В 1870м году, согласно документам, Царевским уездным врачом значился некто Владислав Леонтьевич Лещинский – выходец из Польши, были среди деятелей медицины представители разных национальностей.
В 70е годы 19 века в станице Ветлянской вспыхнула эпидемия чумы. Первыми забили тревогу местный врач Фёдор Кох и старший войсковой врач Астраханского казачьего войска, статский советник Александр Депнер. Кох, а также прибывшие из Астрахани медики Морозов и Григорьев стали жертвами болезни. После этого медицинский инспектор Егор Цвингман объявил карантин, были выставлены солдатские и казачьи кордоны, но это не помогло: чума поползла вверх по Волге, «захватила» Пришиб. Паника, охватившая губернию, докатилась до Петербурга, а европейские государства, боясь заразы, не только закрыли границы для приезжих из России, но и наши товары отказались принимать. Царское правительство выписало для борьбы с чумой лучших медиков из Европы – и они приехали, но… дальше Царицына не двинулись. Так что лечить население пришлось местным лекарям. А помог им временный губернатор Астрахани, Саратова и Самары, выходец из Армении Михаил Тариэлович Лорис-Меликов, приказавший сжечь все «чумные» дома с движимым и недвижимым имуществом. Погорельцы были не в претензии: им из казны выплатили хорошую компенсацию.
История сохранила имена уездных медиков: в 1876 году в Царицыне обитали председатель уездного комитета общественного здравия коллежский асессор Ипполит Францевич Борейша, главные губернские ветеринары И.Г. Будагов и Христофор Рейхманберг, а также некто Юлиус Юргенсон. Ситуация «в глубинке» была хуже: первый ветеринар Сергей Алмазов и ветеринарный фельдшер Василий Андрющенко появились в Верхней Ахтубе лишь в начале прошлого века. Приступили к работе и участковые сельские врачи: С.Я. Князев (Средняя Ахтуба), Вольф-Шоэль Рувин Парижер (с. Пришиб), Яков Циммерлин (Царев). В годы Первой мировой мужчин, ушедших на фронт, заменили женщины. Так, в Среднеахтубинской сельской больнице врачом работала Этиль Органская, которой помогала акушерка Элька-Цашва Маргулис-Зыман. Парижер трудился в Пришибе не только до революции, но и при советской власти, правда, называл он себя Владимиром Парижером.
В Верхней Ахтубе работал фельдшер Андрей Грибов, а ветеринар Александр Макщеев (он же Фабер) квартировал в Средней Ахтубе. Во многих населённых пунктах и того не было, приходилось либо заниматься самолечением, либо обращаться к знахарям. Судя по сохранившимся записям, эффективными средствами врачевания скотины считались настой табака, дёготь с … варёными змеями, зола с рыбьим жиром и даже моча, которой обтирали раны и ссадины больных животных.
А люди от болезней лечились… коровьим навозом. Это средство в краях, где занимались скотоводством, было доступно всем. Так, навоз использовался «от ломоты в суставах». Больного сажали прямо в навозную кучу, а потом «распаренного» отправляли долечиваться в баню.
И швец. и жнец, и предводитель
Уездное дворянство возглавлял действительный статский советник барон Георгий Павлович фон Лилиенфельд-Тоаль. Происходил он из старинного остзейского дворянского рода, проживавшего когда-то в Швеции. После Северной войны Лилиенфельды из имения Тоаль приняли русское подданство и обосновались в Лифляндской губернии. Их потомки станут и камергерами Императорского двора, и ландмаршалами, и губернаторами
Георгий Павлович был и председателем уездного съезда, уездного по воинской повинности присутствия, комитета попечительства о народной трезвости, Царевского уездного земского собрания, уездной землеустроительной комиссии, попечительства детских приютов. Причём проживал барон в уездном центре, а не в Астрахани или Царицыне, хотя там жизнь была куда привлекательнее, нежели в Цареве, который был село-селом. Его жители занимались скотоводством, хлебопашеством, садоводством. Ремёсла, торговля, заводская промышленность были фактически не развиты.
Дворян в уезде насчитывалось более ста человек, крестьян – около 200 тысяч.
Как Янзена жадность подвела
Большинство населения губернии исповедовало православную веру, но были и раскольники (почти 8 тысяч человек). Числились здесь мусульмане (один из них жил в Верхней Ахтубе), лютеране, католики, иудеи, «ламаисты» (буддисты).
В каждом селе и в уездном центре были православные храмы, мусульмане посещали мечеть в Цареве. Для иноверцев построили католический костёл, лютеранскую кирху, синагогу, две мечети в Царицыне.
Сектантов в наших краях было множество. «Погроминские иудеи» «тайно» посещали дом крестьянина Забродина, верхнеахтубинские еноховцы сидели в вырытых ими пещерах, под землёй обосновались и заплавинские хлысты…
Часть сектантов вернулась в православие, христианство принимали и некоторые иноземцы — например, аптекарь из Средней Ахтубы немец Карл Янзен. В историю он вошёл из-за своей жадности. Крестился Янзен в 1892 году, незадолго до вспыхнувшей в уезде эпидемии холеры. Особенно пострадала от неё Средняя Ахтуба. Дошло до того, что разъярённые люди, которым запретили отпевать умерших в церкви во избежание распространения болезни и велели хоронить их на отдельном кладбище в закрытых гробах, обвинили в распространении эпидемии местную власть. Попал под раздачу и Янзен, взвинтивший цены на лекарства. Вспыхнувший «холерный бунт», где были задействованы неизвестные «пришлые», закончился сумятицей и убийством нескольких человек, среди которых был и Янзен.
Селились в Верхней Ахтубе выходцы из Австрии – обрусевшая семья, принявшая фамилию Австрийковых, а также бывший пленный солдат Антон Виллах (он же Антониони). Он не только прижился здесь, но и даже основал своё дело – сыроварение, причём «виллахские» сыры славились далеко за пределами Верхней Ахтубы.
А знаменитую паровую мельницу, которая до сих пор стоит в 36 квартале Волжского, жители села называли «мельницей Даммера». Построил её немецкий инженер-предприниматель Даммер в 1911 году. Однако документальных подтверждений этого факта нет. Говорят, дом Даммера считался одним из красивых в селе: в три этажа, розового цвета, с балконами, с нарядным парадным входом… А ещё недалеко от мельницы были «даммеровские» склады.
Но это совсем другая история.
Читайте «Волжскую правду», где вам удобно: Новости, Одноклассники, ВКонтакте, Telegram, Дзен. Есть тема для новости? Присылайте информацию на почту vlzpravda@mail.ru
