Жила-была в городе Сталинграде хрупкая девчонка по имени Тамара. Тогда она была еще не Лесникова, а Елфимова. Здесь родилась, здесь и выросла.
Победа будет за нами!
С фотографии довоенных лет смотрит на нас простое и в то же время одухотворенное девичье лицо. Нынче такие открытые и чистые лица редко когда встретишь — с глазами, полными предчувствия счастья. Впереди ведь целая жизнь! И глядя на эту фотографию, трудно заподозрить, что жилось этой девушке совсем не весело.
Мама умерла, когда Тамаре было 10 лет. Остались они со старшим братом Борисом, можно сказать, никому не нужными, потому как жизнь с появившейся в доме мачехой была не сахар. Женщина харчевалась в больнице, где работала сестрой-хозяйкой. Дома же было шаром покати. Манка на воде – вот самая «праздничная» Тамарина еда, а зачастую и такой не было.
Родственники устроили девушку в архив НКВД, но она ушла на метизный завод по банальной причине – зарплата там была выше. Хорошо помнит, как узнала о начале войны вместе с миллионами советских людей. Из черной тарелки репродуктора раздался голос министра иностранных дел Молотова, позже его повторил первый диктор Советского Союза Юрий Левитан. И текст до сих пор помнит почти наизусть: «Внимание, говорит Москва. Передаем важное правительственное сообщение… Началась Великая Отечественная война… Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!». Про победу ни у кого не было сомнений. Но никто тогда еще не знал, какой ценой…
Всем миром
В годы Великой Отечественной войны метизный завод производил военную продукцию: снаряды, мины, взрыватели. Днем Тамара работала на заводе, а вечером ходила на курсы медсестер и в составе дружины, пока еще не поступали с фронта раненые, помогала эвакуированным из Белоруссии, Украины на пересыльном пункте, под который отдали стадион. Носила им горячую воду, провожала до железнодорожного вокзала, откуда они уезжали дальше вглубь страны.
Тамара помнит истощенных ленинградских детей – их временно разместили в студенческом общежитии и кормить не разрешали. Давали еды понемногу. Боялись, что будет заворот кишок. Смотреть на этих детей было невозможно без слез: исхудавшие малыши, многие похожи на скелетиков, обтянутых кожей.
А потом в госпиталь, где работала Тамара, стали поступать раненые. Двери госпиталя не закрывались днем и ночью: заносили носилки. Десятки, сотни носилок… Легкораненых не было. Палаты и коридоры постоянно переполнены.
Навсегда запомнила медсестра Тамара танкиста, которого пришлось положить на пол между кроватями. Обожженный – горел в танке. До него страшно было дотрагиваться.
И сколько таких: изувеченных, без рук и без ног, ослепших – боль каждого проходила через сердце медперсонала. Говорят, на фронте ко всему привыкают. Тамара Тимофеевна не согласна: «Есть вещи, к которым привыкнуть невозможно».
Сталинград в огне
Бомбежки становились все чаще. Хиросиму Сталинграда – 23 августа – очевидцы не забудут никогда. Среди них была и Тамара.
Сотни вражеских бомбардировщиков и штурмовиков с включенными сиренами ринулись со всех сторон на здания, находившиеся в черте старого города. Центр, буквально напичканный сухими деревянными строениями, мгновенно вспыхнул факелами домов.
Горело все: здания, госпитали, вокзал, переправа. Горела вода на Волге. Даже днем было темно из-за клубов дыма. Сквозь бушующее пламя гигантского костра к небу вместе с дымом прорывались густые облака пыли от бесчисленных разрывов.
-Вот как было: одна партия из девяти вражеских самолетов отбомбилась и улетает, тут же ее место занимают следующие самолеты, и следующие, и следующие… А те, что отбомбились, разворачиваются, и летчики строчат из пулеметов. Это словами не передать, ад на земле, — рассказывает Тамара Тимофеевна. – Столбы черного чадного огня поднимались из разорванных бомбами нефтехранилищ неподалеку от берега Волги. И после разрыва этих громадных емкостей огненные ручьи устремлялись в реку, на поверхности которой появлялись костры.
Тамара видела, как живые люди мгновенно исчезали на глазах потрясенных родственников и соседей в жарком пламени, слышала лязг и треск распадающихся зданий, непрерывный звон стекла. Дом, в котором жила Тамара, тоже разбомбили. Какой же это был страшной силы удар по беззащитным людям! И ощущение своей полной беззащитности перед лицом безжалостного врага.
Переждали ночь со старенькой бабушкой, двоюродными сестрами и их детьми в траншее. Но нужно было что-то предпринимать, спасаться. Особенно болело сердце за детей. Многие из оставшихся в живых кинулись к переправам за Волгу. Эти люди и подумать тогда не могли, что на спасение от смерти нужно получить пропуск или разрешение. Патрули и заградпосты были глухи к любым мольбам о спасении. В это время над толпами отчаявшихся людей вновь появились истребители. И берег Волги заполнился мертвыми телами новых жертв.
Вначале на левую сторону Волги переправляли только раненых, потом стали разрешать переправляться женщинам с грудными детьми. Не без помощи дальнего родственника — капитана из НКВД – все же удалось перебраться в Красную Слободу, потом в село Заплавное. Долгая дорога по заволжским степям…
Будни медсестры
На фронт, куда сама попросилась, юная Тамара уходила с железной дороги, где работала тормозным кондуктором. Возили главным образом нефть из Гурьева. Зимой на тормозной площадке зуб на зуб не попадал. Бывали случаи, когда здоровых мужиков волки, запрыгивая на открытую тормозную площадку, утаскивали. Зато был тулуп, валенки и продуктовая карточка.
А как пришла повестка, то привезли девчонок – их было трое – в Миллерово. В госпиталь 26/14. За Тамарой закрепили палаты, где лежали больные с сыпным тифом и раненые. Перевязки, уколы через каждые три часа. Все как положено в военном госпитале.
Приходилось сопровождать раненых, которых отправляли в другие госпитали, в товарных вагонах. Особенно сложно было зимой, в 30-градусные морозы. Но кто во время войны обращает на это внимание?
Это была тяжелая работа, когда в ответе за каждого. У Тамары было три вагона. Во время одного из обходов услышала, как криком кричит от боли раненый. Посмотрела, что с ним. Через бинты на его ноге проступали кровь с гноем, повязка мокрая. Что делать? Разбинтовывать в дороге раны запрещалось категорически: из-за антисанитарии велик риск заражения. Иначе можно было и по законам военного времени…
День слушала медсестра его крики, два. А потом не выдержала. На свой страх и риск разбинтовала ногу, протерла рану чистым снегом, насколько это было возможно. Из своего индивидуального пакета достала бинты и забинтовала заново. Уже через минуту боец заснул мертвецким сном и проспал двое суток.
…Где ты сейчас, паренек из 1942 года? Выжил ли? И жив ли сейчас? Медсестра Тамара помнит о тебе.
В тех товарных вагонах раздала постепенно Тамара все свое самое добротное имущество раненым. Вначале сняла теплые носки, потом новые валенки поменяла на старенькие. Сердце ей подсказывало, что раненым быть в тепле важнее, чем ей самой.
Передовая
Так и приехала, когда призвали, в худых валенках в 133 Гвардейский Краснознаменный стрелковый полк. Ребята смеялись: «Воду будешь дырявой обувкой собирать?». Но тут же от командира поступил приказ: одеть и обуть! Так что смеялись недолго.
В первый же день познакомилась с военврачом Ваней Коровиным: улыбчивым и каким-то…надежным. И уже через несколько минут он уехал на телеге туда, где, судя по разрывам, шел бой. А через какое-то время кони привезли назад телегу, а в ней лежал убитый военврач.
Вот так встретила Тамару передовая. Сегодня она уже не помнит имени командира дивизии. Забыла, как звали командира полка. А Ваню Коровина помнит…
Сколько еще было впереди смертей. Но и сколько спасенных жизней! Бой – вот он, рядом, а гвардии старший сержант Тамара под разрывами снарядов выполняет свою фронтовую работу: вытащила раненого, перевязала – в санроту. Вытащила, перевязала… Сколько было таких бросков на поле боя – не знает. Не считала. Зато знает, каково это – тащить здорового мужика, если он может хоть немного переступать ногами, на своей девичьей спине. А если не может, то ложиться рядом с ним на землю и тащить за воротник. По сантиметру, но вперед. Не женская доля. Героическая судьба.
Два ранения в руку и ногу – зарубки на ее теле как память о том времени, когда между жизнью и смертью был всего лишь один миг. Ее война закончилась под Веной, потом был госпиталь в Одессе, лечение. Домой в Сталинград (хотя могла выбрать любой город Советского Союза) возвратилась в 1945 году с медалью на груди «За отвагу». Начиналась мирная жизнь.
…Тамара Тимофеевна прервала свой рассказ и закрыла лицо рукой. А я подумала о том, что эта хрупкая женщина, которой до 100-летия осталось всего лишь два года, совсем не похожа на старуху. И вдруг на секунду показалось, что разгладились ее морщины, заблестели глаза, как на девичьей фотографии (помните?). Это сияла ее душа, радуясь, что прожила достойную жизнь. И нет у таких людей старости. Есть то, что не по силам отнять даже времени: любовь и сострадание, великодушие и бескорыстие. Истинное благородство настоящего человека.
Читайте «Волжскую правду», где вам удобно: Новости, Одноклассники, ВКонтакте, Telegram, Дзен. Есть тема для новости? Присылайте информацию на почту vlzpravda@mail.ru
