Марионилла Георгиевна Меркушева в годы юности работала в госпитале и на санитарном поезде. Она не была на поле боя, не сталкивалась лицом к лицу с фашистами, но смотрела в глаза изуродованных осколками советских солдат, стараясь найти для каждого слова утешения.
Лицо белого цвета
Родилась наша героиня в Перми, а обладательницей необычного имени стала благодаря бабушке. Как известно, священники при крещении пользуются святцами. Принеся малышку в храм, женщина попросила местного батюшку найти для своей внучки очень красивое имя. Он долго листал книгу, а потом произнёс: «Марионилла», с чем родительница сразу согласилась. Правда, так близкие родственники девочку называли очень редко, предпочитая более короткую форму – Мира.
Когда фашисты напали на Советский Союз, Мире не исполнилось и 18-ти лет. К тому времени она успела закончить восьмилетку и поступить в педагогический техникум. Учительское поприще было выбрано не случайно. Среди своих родных и двоюродных братьев и сестёр Мира была старшей, после занятий она всякий раз помогала бабушке возиться с внуками. Ватага была многочисленной – порядка 25-ти человек, потому что все родственники жили рядом. Вот и развилась у девочки педагогическая жилка.
Марионилла всегда могла найти подход к людям, а потому была уверена, что сможет вместе со своими подругами убедить руководство военкомата взять их на фронт. Для верности девчонки прихватили с собой значки «ГТО» и «ГСО». Первые говорили о достойной физической подготовке их обладателей, а вторые – выдавались тем, кто был хорошо «готов к санитарной обороне».
– Мы стали убеждать военных, что умеем стрелять и делать перевязки, – вспоминает ветеран. – Ответ был такой: идите сначала в госпиталь, привыкайте к крови и к ранам разной сложности, потому что практически все люди этого поначалу боятся. Лечебницы находились тут же, в Перми (под них тогда переоборудовали школы), и мы пошли. Первая рана, которую я увидела, была осколочной. Солдату перерубило предплечье, из обрубка торчала кость, кровоточили мягкие ткани. В глазах сразу помутилось, поэтому меня тут же, взяв под руки, вывели из палаты. Посмотрев в зеркало, я не узнала себя – лицо было белого цвета.
Где взять силы?
Постепенно к этим ужасам Мира стала привыкать – помогала медсёстрам в перевязочной и кормила раненых, которые не могли делать это самостоятельно. Одним из них был 18-летний Ваня Коротков – ленинградец, единственный сын у матери.
– Ему оторвало и руки, и ноги, – тяжело вздыхает Марионилла Георгиевна. – Он лежал на носилках и кричал, чтобы к нему позвали санитарку в возрасте. Ваня стеснялся молодых девчонок, потому что ему нужна была «утка». Но ему сказали, что ухаживают за бойцами только девушки, тогда он «выбрал» меня и больше никого к себе не подпускал. Ваня всё требовал, чтобы ему сделали укол, чтобы уйти из жизни, а матери сообщили бы, что погиб на фронте. Глядя на эту картину, сердце обливалось кровью. Плакала вместе с ним, уговаривала.
Происходило это в санитарном поезде №229, куда Мариониллу определили после прохождения «практики» в пермском госпитале и сдачи экзаменов. Состав курсировал в прифронтовой зоне, забирая под Ярославлем привезённых с полей сражения солдат. На погрузку раненых давалось два часа. И за это время Мира вдвоём с другой такой же молодой девушкой должна была перетащить в свой вагон от 40 до 60 человек, становившихся на пять-шесть дней их подопечными. Бойцов нужно было кормить, перевязывать раны, писать от их имени письма родственникам и выполнять другие просьбы.
– Платформы не было, раненых поднимали прямо с земли, – говорит женщина. – Откуда у нас появлялись силы – не знаю. После всё болело, но мы старались не обращать на это внимание. Хорошо ещё, что для солдат предназначались нижние полки, а верхние – только для багажа.
Первый и последний поцелуй
Ещё запомнился молодой санитарке 20-летний морской пехотинец Миша Голованов. Он попал на минное поле – одна ступня была сильно повреждена, другая оторвана Солдат долгое время пролежал на снегу, потерял много крови, раненые ноги почернели, началась гангрена…
– Он испытывал адские боли и знал, что обречён, – продолжает участница Великой Отечественной. – Отказывался от еды. Его губы и руки были искусаны в кровь. Комиссар приходил к нему, уговаривал покричать или выругаться, чтобы стало легче. А он отвечал сквозь зубы: «Я что здесь, один, что ли?!». Отворачивался и молчал, не хотел никого беспокоить. У Миши было столько силы воли, что он даже не стонал. А через два дня морской пехотинец умер.
Самыми страшными были раны лица. Тяжело смотреть на человека, у которого снарядом оторвало нижнюю челюсть. Такая беда произошла и с Костей Петровским, его уже умирающим привезли в санпоезд.
– Это был красивый 20-летний парень спортивного телосложения с большими, как у девчонки, серыми глазами и длинными ресницами. Говорить он не мог, показал руками, что хочет что-то написать. Я приподняла ему голову, дала в руки бумагу и карандаш, думая, что он сообщит адрес матери. А он написал: «Поцелуй меня. Меня ещё никто не целовал». Я поцеловала его в лоб, а через несколько минут Кости не стало. Не могу описать словами, что творилось в моей душе. Долго не могла прийти в себя, думая о том, сколько же их, таких молодых, нецелованных и ещё не любивших, ребят погибает из-за этой войны.
Воочию фашистов молодая санитарка никогда не видела, но вражеские самолёты – регулярно. Они кружили над санпоездом, сбрасывая смертоносные бомбы. Как-то одна из них достигла цели: двое человек погибли, ещё несколько получили ранения – подруга Мариониллы в свои 18 лет в одночасье стала инвалидом – ей осколком перебило ногу ниже колена.
Счастливая жизнь
В конце 42-го наша санитарка заболела туберкулёзом, поэтому оказалась в родной Перми. А когда поправилась, военкомат отправил её в Управление железной дороги. Сначала работала диктором, читая сводки Совинформбюро в поездах дальнего следования, а потом – механиком связи.
В 1945 году Марионилла вышла замуж за Александра Меркушева, своего бывшего одноклассника, который за месяц до Победы вернулся домой с тяжёлым ранением. Пошла учиться на двухгодичные курсы стенографистов, а поскольку окончила их с отличием, то её направили работать к начальнику строительства Камской ГЭС.
Тогда Марионилла успевала фиксировать 90 слов в минуту, а через несколько лет увеличила этот показатель до 104. Без неё не проходило ни одно заседание.
В 1957 году супруги Мерку-шевы переехали в Волжский. К этому времени у них уже подрастали двое сыновей, Юра и Виталий, позже появился на свет и третий – Саша. Муж трудился на строительстве Волжской ГЭС, а Мира после декретного отпуска устроилась секретарём-стенографисткой на «Почтовый ящик №1», так раньше назывался завод «Метеор».
На заслуженный отдых Марионилла Георгиевна ушла из отдела по выдаче продуктов ветеранам, где проработала четыре года. На пенсии вела активную общественную деятельность, участвовала в работе ветеранской первички № 2 и даже возглавляла её в течение нескольких лет. Занималась дачей, помогала воспитывать внуков, а ещё каждое лето на протяжении всех трёх месяцев привечала многочисленных родственников из Перми.
В 1985 году она похоронила супруга. А через пять лет судьба свела волжанку с вдовцом – бывшим фронтовиком Александром Сергеевичем Каракуц, который умер четыре года назад.
Сегодня 96-летняя Марионилла Георгиевна редко выходит на улицу – подводит левое колено, из-за чего она даже по квартире передвигается с помощью ходунков.
Раньше участница Великой Отечественной часто вела Уроки мужества в вечерней школе, потом и сами ребята приходили к ней домой. Но сегодня гости появляются не так часто, как хотелось бы. Благо, сыновья всегда рядом, да и соседи не забывают, помогая порой управляться с домашними делами. Не даёт скучать и Муся, непоседливая белая кошка, требующая к себе постоянного внимания. Марионилла Меркушева старается не унывать – считает себя счастливой и говорит, что в жизни ей очень повезло.
