Последние несколько лет в стране реализуется масштабная программа «Доступная среда». Разрабатывая её, государство преследовало две цели: во-первых, сделать жизнь инвалидов чуть лучше и удобнее, а во-вторых, – гуманизировать общество. Сегодня пандусы, специальные туалеты, тактильная плитка под ногами перестают быть чем-то удивительным. Нам несложно подержать дверь магазина, чтоб въехала инвалидная коляска. Но бывает, к сожалению, и по-другому – когда практически обездвиженный человек подвергается нападкам со стороны самых близких людей. Так случилось и с Матвеем Рогачёвым.
Прыжок в реанимацию
Матвей рос обычным мальчишкой. Воспитывала его мама Елена одна. С мужем женщина рассталась, когда сыночку было чуть больше года, так бывает – не сошлись. Сам мальчик тоже мало чем отличался от сверстников: учился в школе, любил слушать рэп и гулять с друзьями. Так бы и вырос, если бы не один несчастный случай.
В 10 лет Матвей увлекся модным тогда паркуром. Его не зря относят к экстремальным видам спорта – травматизм в этой дисциплине очень высок. Сначала мальчишка прыгал через маленькие препятствия, вроде получалось. Смелость взяла своё, и он решил покорять новую высоту. Этот прыжок на тройке в Тракторозаводском районе Волгограда оказался роковым. Рёв сирен и тяжелый диагноз – закрытая черепно-мозговая травма.
– Если честно, то я плохо помню тот день, – рассказывает Матвей. – Видимо, моя память сработала мне на благо и максимально затерла те печальные события.
После падения была реанимация и месяц комы. Говорили, что травма не совместима с жизнью. Врачи сделали все, чтобы вытащить мальчонку с того света. Тот прыжок разделил жизнь Матвея на «до» и «после». Отказала не только речь, двигательная активность тоже практически угасла. Внешне это было похоже на ДЦП.
Врачи говорили, что при правильной реабилитации шансы встать на ноги, пусть и не полностью, но есть. И кто как не мать должна бы была из кожи вон вылезти, чтобы Матвей снова жил привычной жизнью. Но Лена сделала другой выбор – залить своё горе. Она пила, а в это время рядом погибал её сын.
«Дорогою добра»
Матвея определили учиться в коррекционную школу № 3, но фактически педагоги ходили к нему на дом. Одной из них была Светлана Рядкова.
– Я должна была преподавать Матвейке ИЗО и музыку. Но по факту мы занималась только музыкой. Рисовать он просто не мог, – вспоминает учитель. – Этого мальчишку я полюбила сразу за его открытость, за умные добрые глаза. Он впитывал каждую крупинку информации, которую я давала. Если вы хоть раз с ним пообщаетесь, то поймете меня.
Светлана составляла график так, чтобы визит к Матвею был последним в списке. Тогда получалось не только спокойно пройти программу, но и поговорить по душам.
– Мы слушали рэп, который нравился ему, потом я обязательно рассказывала что-то интересное из истории музыки и включала совершенно отличные композиции от тех, что привыкла слушать молодежь, – продолжает Светлана. – И знаете, какая у него стала любимая песня? «Дорогою добра» из детского фильма «Приключения маленького Мука». Даже стал ее петь, ну как петь, подпевать в силу своих возможностей.
За годы обучения они стали близкими друзьями. Мальчик делился с педагогом своими горестями и радостями. И тут вполне резонно задаться вопросом, а где же мама мальчика?
Спал, как собака, на полу
Справедливости ради скажем – одну попытку помочь сыну она сделала. Елена воспользовалась квотой и свозила искалеченного Матвея в Санкт-Петербург, где светила медицины дали направления на реабилитационные курсы и выписали рекомендации по занятиям. На этом всё – дальше жизнь у мамы пошла параллельно.
– Она пила еще до того, что со мной случилось, но после начала еще сильнее, – говорит Матвей. – Пока ходили учителя, ещё был какой-то порядок, наверное, ей было стыдно. Но, когда я окончил учебу, все скатилось в кромешный ад.
Постепенно квартира превратилась в притон. Нескончаемый круговорот людей, которые приносили спиртное, – тут же выпивали, тут же засыпали. И так день за днем. Матвей ползком добирался до кухни и ел то, что оставалось от гулянок. Одной рукой (Вторая у молодого инвалида не работает совсем. – Прим. ред.) кипятил чайник, наливал воду в таз, чтобы обмыться. Когда на его диване засыпали гости матери, ложился спать в угол прямо на пол. Постелью было старенькое одеяло, в которое он умудрялся заворачиваться, чтобы не замерзнуть.
Единственной радостью был ноутбук, купленный матерью. Здесь, в виртуальной реальности, он мог поговорить с людьми, посмотреть фильм, почитать. Но и компьютер в итоге был разбит в пьяном угаре то ли кем-то из друзей родительницы, то ли ею самой. Кроме холода и голода, инвалид переживал издевательства, а иногда даже избиения со стороны тех самых «гостей».
Так продолжалось много лет, сейчас Матвею 22 года.
Все, что мог, – выползти и кричать
– Мы частенько созванивались с Матвеем по старой памяти. Но ни разу, ни разу он не говорил о том, что есть проблемы, – признается Светлана. – Если бы только я знала раньше… да, тревожные звоночки были, но я не думала, что все так серьезно.
В сентябре прошлого года в очередном разговоре Матвей проговорился, что ему нечего есть. Светлана собрала шесть пакетов с продуктами и отправилась в гости, но дверь никто не открыл. На телефонные звонки тоже не отвечали. Только через три дня оказалось, что Матвею было стыдно показать давней подруге мертвецки пьяную мать.
– Вы просто его не видели, худущий, видно, что не доедал. Хотя он получает неплохую пенсию по инвалидности плюс матери платят за опекунство, – продолжает Светлана.
15 января уже этого года о помощи попросил сам Матвей. Он рассказал педагогу, что его маму увезли в психушку после того, как она в приступе белой горячки на фоне алкоголя разнесла всю квартиру.
– Она кидалась вещами, кричала, что я испортил ей жизнь, а потом начала меня бить, – вспоминает тот день Матвей. – Всё, что я смог сделать, – это выползти на лестничную клетку и попросить соседей вызвать полицию.
Понятно, что после такого парень просто боялся, что за вызов наряда родительница его убьет.
– Когда я приехала, в квартире уже были родной отец Матвея и бабушка. Если честно, то я была уверена, что они его заберут. Но кому нужен инвалид, если он их и здоровый-то не интересовал? – с горечью продолжает Светлана. – А бабушка, если так её можно назвать, и вовсе сказала страшное: «А вы сами пробовали жить с таким? Он должен был умереть еще тогда!»
Операция «спасение»
Первой на помощь Светлане пришла соседка – Ирина Десна. Женщины как могли, убрались в разбитой квартире, вымели стекла, постелили Матвею чистое постельное белье, искупали парня и накормили. Но что же делать дальше? Из больницы им сообщили, что лечение закончится, и Елена вернется домой. Оставлять беспомощного инвалида в притоне было нельзя, а времени на спасение было всего две недели.
О жуткой истории узнала председатель общественной палаты города Мария Юдина. Именно она подключила к решению вопроса депутатов гордумы Светлану Винокурову и Юрия Дудника.
В кратчайшие сроки парня определили в больницу Фишера, где он смог пройти обследование. Кстати, там же ему впервые вылечили довольно запущенные зубы. Дальше надо было искать интернат.
Узнав о таком варианте переселения, Матвей подумал и сказал, что «теперь ему всё равно, и он согласен». Оказалось, долгое время Елена рассказывала сыну, что сдаст его в спецучреждение, где над ним будут издеваться. Перечислять все кошмары, которые, по словам парня, описывала его родная мать, мы не можем по этическим соображениям.
– Интернат выбирали очень долго и тщательно. Одним из главных условий была транспортная доступность, чтобы мы с Ириной могли его навещать. А еще чтоб там были молодые подопечные, ведь Матвею нужно общение. Решено было оформляться в Волгоград, – говорит Светлана.
Своего переезда из больницы в новый дом Матвей ждал несколько месяцев. «В какой-то момент мне даже показалось, что я так навсегда и останусь в больничной палате», – вспоминает он. Но в конце июня пришла долгожданная путевка в интернат.
В черном списке
– Здесь я понял, что такое быть счастливым, – признается Матвей. – Я много гуляю. Никто никогда меня не оттолкнёт и не нагрубит. Проводятся праздники, я пою, записываю видео для Светланы и других друзей, с которыми общаюсь по интернету.
Парень очень тепло говорит о том, как он хорошо устроился, о персонале учреждения, о людях, которые рядом, о красивом сквере, который окружает интернат, о праздниках. В общем, живет на позитиве. И только об одном человеке он говорит холодно и отчужденно. О собственной матери.
После того как сына определили в больницу, женщина вернулась и не нашла банковские карты. «Она кричала, что ей не на что жить, я в ответ предложил ей устроиться на работу, а обо мне просто забыть», – говорит Матвей. Сегодня телефонные номера и страницы Елены в социальных сетях занесены им в черный список.
– Это, конечно, очень ужасно. Она все-таки его мать. Я просила батюшку Иоанна Стукалина поговорить с Матвейкой. Они долго беседовали о прощении, но пока ничего не изменилось, – говорит Светлана.
Матвей благодарит всех неравнодушных людей, которые протянули ему руку помощи, когда ему это было так нужно.
А мы надеемся, что подобных историй в нашем городе будет меньше.
Читайте «Волжскую правду», где вам удобно: Новости, Одноклассники, ВКонтакте, Telegram, Дзен. Есть тема для новости? Присылайте информацию на почту vlzpravda@mail.ru
