Однажды во время очередного похода в Волжский музей памяти солдат войны и правопорядка обратила внимание на оригинальный экспонат. На макете из бумаги и картона, имитирующих зимнюю степь, светился в разрезе подземный санитарный блок.
Оказывается, в таких больших землянках в прифронтовой зоне на левом берегу Волги располагались госпитали для солдат, получивших ранения при обороне города-героя.
Музейная редкость
Наш макет – это точная копия экспоната музея-панорамы «Сталинградская битва», объясняет мой гид и великолепный знаток истории родного края Максим Опалев.
В музее Обороны Заволжья (так раньше именовался музей Памяти солдат войны и правопорядка) оригинал экспонировался временно — с 1995 -го по 2007-й годы. Как раз по нему волжанин, народный художник и ребенок войны Владимир Васильевич Трегуб изготовил свой дубликат из картона из бумаги. Несколько лет назад его доработали студенты Волжского политехнического института. Макет был электрифицирован изнутри, чтобы показать, что в подземных палатах и операционных был налажен быт, как и в обычных фронтовых госпиталях.
— Когда я провожу экскурсии, то непременно останавливаюсь у этого макета, — рассказывает Максим Опалев. — Многие удивляются: а разве подземные госпитали бывают? Не только бывают, но и благодаря, например, фронтовому лазарету № 4184 в Токаревых песках (в районе Капустина Яра), точная модель которого и представлена на нашей выставке, 6000 раненых вылечились и вернулись в строй, в том числе и на защиту Сталинграда. Его местоположение можно определить сейчас по обелиску – он установлен на месте братской могилы умерших от ранений солдат. Уже после войны ахтубинские краеведы установили имена всех погибших.
Заволжский тыл являлся мощной госпитальной базой. В период Сталинградского сражения в селах, хуторах, на берегах рек Ахтубы и Волги действовало 127 госпиталей, из них -38 на территории Среднеахтубинского района. Но Заволжье сильно бомбили, поэтому и возникла практика подземных убежищ. Так как лесов в нашей местности крайне мало, только в пойме, поэтому замаскировать военную инфраструктуру – штабы, блиндажи, склады и медсанчасти, было практически невозможно. И армия, как писал генерал, а впоследствии маршал Василий Иванович Чуйков, «зарывалась в землю».
Подземные укрытия делались и для самолетов, и для штабов и, конечно, для госпиталей. Последние представляли собой огромные землянки, вырытые на глубине 4 метров с палатами, операционными, септиками и вентиляцией. Стены укрепляли бревнами, из них же делали перегородки, чтобы разбить помещение на секции. Для выработки электричества использовались, скорее всего, двигатели от тракторов. А входы тщательно маскировались от посторонних глаз.
Делали операции и рыли землянки
Бои были настолько напряженными, что переброска раненых на левый берег Волги осуществлялась каждую ночь. Из-за авиабомбардировок переправа работала только в темное время суток. О масштабах катастрофы можно только догадываться. Историки подсчитали, за время обороны Сталинграда погибло 300 тысяч красноармейцев и полмиллиона получили ранения разной степени тяжести.
«В одну из темных ночей подошли пять пароходов с ранеными, в большинстве- носилочными. На берегу были подготовлены автомашины…Коллектив госпиталя принялся за эту работу с энтузиазмом… Погрузка машины занимала буквально несколько минут…Когда все раненые были отправлены, ко мне подошел представитель политотдела армии, майор, и спросил: «За какое время выгрузили раненых с парохода?» Я ответил: «Мне некогда было следить за часами». На это он сказал: «Молодцы! Вы выгрузили пять пароходов за пятьдесят минут…» (по воспоминаниям военного врача Николая Ильича Черных из сборника «Битва за Волгу»)
Как рассказывали ветераны и очевидцы, все Заволжье было в госпиталях. Один из них, тоже подземный, находился близ села Верхняя Ахтуба. Лазарет-землянку вырыли в сентябре 1942 года на противоположном берегу реки в дубовой роще в районе современного Кировского сельского поселения. В армейских документах этот госпиталь значился как ЛПГ -689.
— Эти фронтовые госпитали строили не специализированные военные части, а санитары, медсестры, врачи, — обращает внимание Максим Опалев. — И лишь иногда в помощь командование выделяло отделение или роту саперов, которые могли за короткий период сделать какие-либо сложные работы. А доводили до ума всю эту конструкцию сами медики. Как говорили военные врачи тех лет, «скальпель соседствовал с киркой и лопатой».
«В дубовом лесу около Верхней Ахтубы, по приказанию начальника санитарной службы армии, был устроен госпиталь под землей. Землянки рыл весь медперсонал госпиталя: санитарки, санитары, медсестры, врачи, хозяйственный персонал и начальник госпиталя. Все копали землянки- вначале для своего жилья, а затем для палат. Копали целыми днями и ночами, спали только тогда, когда были темные ночи или когда месяц заходил за тучи. Работа шла дружно. Было сказано, что наш госпиталь будет первым подземным госпиталем в армии.» (по воспоминаниям военного врача Николая Ильича Черных из сборника «Битва за Волгу»)
Фронтовых врачей выручали самовары
В военно- полевых условиях самой востребованной медицинской специальностью была хирургия. Потому что большинство ранений классифицировались как пулевые, проникающие, осколочные. В условиях боевых действий врачам приходилось делать сложнейшие нейрохирургические операции, извлекать осколки- от крупных до мелких, размером с иголку, переливать кровь и заботиться о стерильности.
«Сталинградская битва продолжалась шесть месяцев без остановки, без передышки. Круглые сутки, тоже без остановки, без передышки работали хирурги и все остальные медицинские работники… Очень трудным оказалось решить вопрос асептики… Выручали нас самовары. Вода подвозилась бочками. А сколько нужно было кипятка при таком количестве раненых!» (по воспоминаниям главного хирурга Сталинградского фронта Григория Марковича Гуревича из сборника «Битва за Волгу»)
При лечении раненых хирурги Сталинградского фронта использовали много новых приемов лечения, которые в дальнейшем получили название «сталинградские». Например, глухая гипсовая повязка при огнестрельных переломах буквально спасла положение, потому что у медперсонала не было физической возможности перевязывать всех, кто в этом нуждался.
— Одним из таких медицинских новаторов был военврач I ранга Абрам Моисеевич Ланда. Он как раз и руководил подземным госпиталем в Токаревых Песках, макет которого представлен в нашем музее, -рассказывает Максим Опалев. — Доктор Ланда специализировался на переломах, профилактике и лечении спортивных травм и еще до войны опубликовал несколько научных работ по детской хирургии. А уже во время Сталинградского сражения применял свои практические наработки вместе с коллегами. Известны имена еще двух боевых хирургов, которые работали вместе с Абрамом Ландой в подземном лазарете. Это Василий Герасимович Теплов и Анатолий Иванович Лакин.
Кстати, в одном из таких фронтовых госпиталей самоотверженно помогала раненым и наша землячка волжанка Вера Павловна Каткова, после замужества поменяла фамилию на Долгова. Как значится в красноармейской книжке, она уроженка Куйбышева, теперь это Самара, мастер-часовщик по гражданской специальности. Ее фронтовая биография как началась в Сталинграде в качестве хирургической медицинской сестры. В составе частей первого украинского фронта сержант медслужбы дошла до Берлина, за мужество отмечена боевыми наградами, в том числе медалью «За оборону Сталинграда».
Помимо штатного состава с медицинским образованием и курсами в госпиталях трудилось гражданское население. К хозяйственным работам привлекались и жители села Безродного. На территории Верхней Ахтубы уже после Сталинградской победы были развернуты госпиталь № 4187 и эвакоприемник № 54. С февраля по апрель 1943 года они располагались в деревенских домах и семилетней сельской школе – одном из немногих зданий, которое уцелело после бомбежек. В этих лазаретах трудились Мария Ивановна Овчинцева и комиссар Михаил Антонович Мазурик. В музее Памяти солдат войны и правопорядка сохранилась благодарность за добросовестный уход за ранеными. Примечательно, что написана на оберточной бумаге. Кстати, госпиталь проработал в Безродном недолго – всего три месяца, а затем был переброшен на Донбасс вслед за наступающими на запад частями.
Госпитали не сохранились – воспоминания остались
Практика сооружения подземных госпиталей была не только на Сталинградском фронте, обращает внимание Максим Опалев. Подземные лечебницы широко использовались в Крыму при обороне Севастополя. В каменных штольнях были размещены армейские штабы, склады боеприпасов и лазареты. Большинство штолен было взорвано в последние дни обороны Севастополя. Но диггеры и исследователи крымских подземелий и сейчас находят здесь новые артефакты времен Великой Отечественной.
На Смоленщине под городом Вязьма в деревне Пыжовка с марта 1943 по июнь 1944 действовал подземная фронтовая медсанчасть № 290. Его медперсонал вернул в строй десятки тысяч раненых советских солдат и офицеров. Сегодня памятный обелиск можно увидеть недалеко от автострады Москва — Минск.
В военных архивах имеются описания и немецкого подземного госпиталя в Заполярье у хребта Мустатунтури в Мурманской области. Остатки укрытий и сегодня можно наблюдать в скальных пещерах близ Баренцева моря. В октябре 1944 года германские позиции были прорваны Красной Армией и госпиталь был захвачен.
— Так или иначе, но фронтовые подземные госпитали в нашей стране не сохранились, остались только армейские документы и свидетельства очевидцев, — резюмирует Максим Опалев. – Как и медицинская землянка в Токаревых Песках, и подземные лазареты Заволжья, такие госпитали были разобраны местным населением. Нужно было восстанавливать страну, и люди стремились по максимуму избавиться от следов войны.
Оборонительные сооружения передавались по акту после ухода войск сельсоветам и горсоветам и население использовало это имущество по своему усмотрению. Например, моя родная бабушка по материнской линии Александра Яковлевна Путивцева серьезно подорвала себе здоровье, когда таскала на своих хрупких девичьих плечах железнодорожные брусья с блиндажей, чтобы отстроить заново дом, который был разрушен во время битвы на Курской дуге.
Статья подготовлена по материалам научных исследований Максима Опалева.
