2 февраля главная дворцовая сцена Волжского на какое-то время превратилась в зал суда над нацистскими изуверами.
На подмостках ЦКиИ «Октябрь» вершилась художественная реконструкция прелюдии Нюрнбергского процесса — Харьковский трибунал, воспроизведенный творческими коллективами «Октября» и Волжского филиала МЮИ и названный «Реквием 1942…02.09. Суд. Высший».
«Мы просто хотели жить…»
Перед зрителями воскресли сцены военного суда, по приговору которого нацистские звери и их пособники были публично казнены на центральной площади Харькова. В месте массовых расстрелов советских людей.
Центром реконструкции стал сталинградский эпизод трибунала: расстрел личным составом «зондеркоманды СД» Харькова 47 воспитанников Нижнечирского детского дома. Детей от 4 до 16 лет. 2 сентября 1942 года. На оккупированной территории Суровикинского района области.
Дворцовая обстановка «Октября» как нельзя соответствовала духу трибунала 43-го года. Ведь по жуткой иронии судьбы военный суд вершился на сцене харьковского оперного театра…
Стартовало действо с пролога. Зал погрузился во тьму, которую освещал лишь экран с ночным звездным небом, и к которому со всех концов стекались дети в белых одеждах. На сцене они застыли белоснежным островком. Молчали, не двигаясь, и печально смотрели в зал. А над их головами медленно меж звезд появлялась надпись «Мы просто хотели жить… Помните о нас…»
Горько и неумолимо
Затем, буквально в течение нескольких секунд, печальная дымка развеялась, сцена осветилась, и зритель погрузился в судебную хронологию, ход которой, невзирая на мистические отступления, был довольно близок к документальным стенограммам трибунала.
Представление участников процесса, коллегия судей и речь гособвинителя, чеканящего каждое слово, звучали как удары гонга. Резко и неумолимо. Словно подготавливая зал к неотвратимой развязке.
Эмоции зала сменялись быстро, словно специально не давая зрителю застрять в чем-то одном.
Допрос свидетелей-женщин был настолько горек, что сдержать слезы сумела разве что сильная половина. Остается лишь догадываться что испытывали сами артисты, рисуя в воображении людей те бесчеловечные картины из жизни оккупированных сталинградских территорий.
Обрывки воспоминаний кастелянши детского дома Елены Донсковой, провожавшей детей в ту страшную поездку, и узнавшей, что еду собирать не нужно, потому что ребят повезут недалеко…
И рассказ жительницы станицы Нижне-Чирской Надежды Ястребовой, которая искала свою погибшую маму, а нашла захоронение детей, потому что в яме лежали игрушки… Это бесконечное горе и боль… и возникающие в их памяти детские силуэты… звук музыкальной шкатулки…
Удалась режиссеру и кульминация действа. Сцены допроса подсудимых – предателя, перешедшего на службу гестапо Михаила Буланова, умолявшего сохранить ему жизнь, и унтерштурмфюрера СС Ганса Рица, потерявшего рассудок в зале суда. Гениальная музыка Шнитке и хоровод адских воспоминаний окружили его прямо у судебной стойки, взяв в мистический плен, и уже не отпустив.
Голос времени
Приближающая зрителя к финалу речь адвоката, произнесенная строго по стенограмме, вызвала недоумение и ненависть.
Эпилог возник из полного молчания. Сцена с персонажами застыла. Свет погас. И на зрителей под эпохальную музыку Моцарта обрушился голос времени, который подвел итоговую черту, рассказал о свершившемся правосудии и о том, как 40-тысячная людская толпа, пришедшая на казнь, отшатнулась, глядя на смерть изуверов. Перекинув арку с военной страницы в сегодняшние дни, неумолимое время напомнило о невозможности забыть свершившееся зло фашизма и о вечной незыблемой памяти всех тех, кто пал его жертвой.
На последних минутах трагической мистерии на сцене снова появляются дети в белом. На этот раз над их головами сменяются картины с прозрачной водой, ясным голубым небом и белоснежными птицами, несущими мир и наш ответ их чистым и наивным душам: «Мы помним…Наши молитвы о вас…»
И, словно соглашаясь с этим посланием, в зале начала нарастать овация. Зрители аплодировали стоя даже тогда, когда занавес уже закрылся, и артисты спустились со сцены.
Что ж, реквием состоялся. Благодаря и вопреки. Это был несомненный триумф исследовательской, режиссерской и актерской работы. Хотя, о чем это я? Актеров там не было и в помине. На сцену поднимались сотрудники дворца и студенты…
Мнения
Директор ЦКиИ «Октябрь» и режиссер харьковской мистерии Евгений Кузнецов:
-В целом я очень доволен. Мы долго к этому шли и проделали огромную работу. С одной стороны – Волжский филиал МЮИ во главе со Светланой Новиковой и научно-исследовательская работа: архивы, документы, стенограммы, которые нужно было как-то уложить в 40 сценических минут. С другой — музыка, хореография, визуальный ряд… На это ушло очень много сил. Но, я считаю, что получилось буквально всё. От начала и до конца. Хотя для ребят-студентов это был первый сценический опыт, и им было неимоверно трудно.
А началось все со звонка директора МЮИ и ее предложения реконструировать эпизод Нюрнбергского процесса. Сначала я был в шоке. А потом эта задача показалась мне суперинтересной, и прямо во время телефонного разговора в голове начали появляться сценические картинки, а, положив трубку, я уже видел картину целиком и слышал музыку: Уэббера в финале, Шнитке -в картине безумия Ганса Рица, Моцарта – в эпилоге. Я понял, что это будет два мира: реальный и потусторонний. Кто-то усмотрел в этом просто воспоминания, а кто-то – терзания воспаленного воображения с инфернальными существами, напоминающими детей. Клирос на балконе я видел сразу. Долго не приходило название. «Реквием» как-то мелькнул, но я не сразу понял, как его обыграть. А потом, вспомнив Оруэлла и его «1984», все сразу срослось.
Но самое главное, что я хотел донести до зрителей, это самостоятельность, осознанность и свобода выбора. И это прозвучало в эпилоге мистерии. Фашизм оправдать невозможно. Ты не имеешь права ставить себя выше других. Ты не имеешь права посягать на чью-либо жизнь. Это — истина в последней инстанции. Можно пытаться оправдывать свои действия чем угодно: системой, страхом, приказом, как это делали военные преступники, но в конечном итоге свой выбор человек делает сам и несет за него ответственность тоже сам. Только он сам. И больше никто.
Директор Волжского филиала МЮИ Светлана Новикова:
— Тем, что мы сегодня показали, история не закончилась. Ведь когда после оккупации в станицу пришли советские войска, тела детей эксгумировали для проведения судебно-медицинской экспертизы. Она показала, что не во всех детских телах есть пулевые отверстия. То есть изуверы стреляли только во взрослых и физически крепких детей. А малышей закапывали заживо. И, в последствии, к огромному сожалению, их так и не перезахоронили. И сегодня там, где было детское захоронение, раскинулось водохранилище. А станица теперь в другом месте…
Исполнительница роли кастелянши Елены Донсковой заместитель директора ЦКиИ «Октябрь» Ольга Кийко:
— У меня очень сильные эмоции, иочень трудно было играть. Мне даже кажется, что подобное сыграть просто невозможно. Я сложно вхожу в эту роль. Много прочла о своей героине Елене Афанасьевне, которая единственная не бросила этих детей, и которой выпала тяжкая участь проводить их в тот страшный путь… Мне пришлось входить в этот образ с самого утра. И целый день в нем жить. Для того, чтобы в зале мне поверили. Я не умею плакать театрально. Для этого мне нужны сильные эмоции. И я их испытала. Слезы у меня появились с первыми нотами «Аве Мария» и закончились только, когда закрылся занавес. И то не сразу…
Опрос
Казачка Евгения Богатырева:
— Меня впечатлило произошедшее на сцене. Это было очень проникновенно. И главное — очень профессионально. Потрясающий свет, органичная музыка, отличные актеры. Настолько цельно смотрится, что просто удивительно! Ни за что не скажешь, что такое мощное действо создано в тихом провинциальном городе.
Пенсионерка Ольга Геннадьевна:
— Это был, конечно, очень тяжелый и очень сильный спектакль. За душу взял неимоверно! С самого начала платочек достала, и больше уже не убирала… Замечательно! И очень актуально для нашей сегодняшней жизни. Одновременно и страшно, и проникновенно, и очень-очень сердечно… Особенно дети-ангелы в белом… Невообразимо!
Благочинный города протоиерей Александр Копейкин:
— Очень хороший спектакль. С одной стороны сюжет был непомерно тяжёлый, а с другой стороны очень и очень важный. И полезный. Чтобы люди могли сравнить свое сегодняшнее благополучие с тем тяжелым временем оккупации. Безумно жаль погибших детей! Поэтому очень хотелось бы пожелать в день 80-летия Сталинградской Победы всем мира, добра и любви! Чтобы люди больше не давали пищу таким процессам, чтобы они объединялись, любили и ценили друг друга. И тогда внутри нас всегда будет добро и взаимопонимание.
Волжанка Анна Гущина
— Нам с подругой очень понравилось. Эмоции – через край… Особенно, когда дети появлялись из ниоткуда, все в белом…и в таком синем свечении… И мистические эпизоды с детьми в ходе допроса. До мурашек… А когда в конце они запели, это было такое звучание… Душа переворачивалась. Я плакала… И рядом со мной тоже плакали…
Руководитель музея боевой славы Нижнечирской средней школы и руководитель штаба «Поиск» Маргарита Новикова и руководитель суровикинского отделения волонтеров Победы Елена Глазнёва:
— Огромное спасибо, мы очень впечатлены! Нам бы очень хотелось, чтобы этот спектакль увидели все наши ученики. Сегодня его посмотрели только двое, и они в таком восторге, вы даже не представляете! Они не просто удивлены, они потрясены… Ведь у нас установлен памятный камень погибшим воспитанникам детского дома, обустроена их аллея, вдоль которой высажено 47 катальп. Ровно столько, сколько погибло детей. Мы собрали хорошую документальную базу и консультировали создателей реконструкции. Получилось очень мощно.
