Как ни странно, об этом катаклизме почти забыли. Может, потому что слишком много волнений и перемен выпало на долю жителей страны: распад Советского Союза, инфляции, деноминации, ГКЧП и продукты по карточкам… Что там какая-то холера! И всё же эпидемия была, и был закрытый город, и шли поезда без остановок… О событиях полувековой давности мы говорим со старшим научным сотрудников Волжского историко-краеведческого музея Екатериной Лоскутовой.
«А в Астрахани лихо жгут арбузы!»
-Эпидемия разразилась в разгар курортного сезона и охватила несколько южных регионов, — говорит Екатерина Алексеевна. — Однако из-за того, что о ЧП не было принято писать в газетах и говорить в теленовостях, страна о них узнавала постфактум или по сарафанному радио. Владимир Высоцкий даже посвятил холере песню:
Закрыт Кавказ, горит «Аэрофлот»
И в Астрахани лихо жгут арбузы,
- Но от станка рабочий не уйдет,
И крепнут все равно здоровья узы.
На самом деле, всё было очень серьёзно: из отпусков отозвали всех медиков, мобилизовали студентов мединститутов. Бригады медработников обходили дома, выявляли кишечные заболевания, отрабатывали контакты заболевших. В Волгограде это делали сотрудники научно-исследовательского противочумного института, в Волжском — специалисты СЭС.
Самые сильные очаги эпидемии были в Керчи, Одессе и Астрахани.
В Астраханской области точкой отсчёта стал день 27 июля 1970го года, когда в инфекционное отделение больницы имени Бехтерева на «скорой» привезли мужчину с острым расстройством желудка и рвотой. На другой день он скончался, а результаты анализов подтвердили диагноз: холера. За сутки в больницу поступили ещё несколько десятков человек с теми же симптомами, с одного из заводов доставили сразу 150 работниц…
Виноваты оказались — это выяснилось гораздо позже — торговые суда из Ирана, стоявшие на причале в порту и сливавшие свои отходы прямиком в Волгу.
Для населения первым тревожным звонком стала статья, напечатанная в астраханской газете 6 августа. В ней «на вопросы читателей» о мерах борьбы с острыми кишечными заболеваниями отвечал главный инфекционист Министерства здравоохранения РСФСР В. Никифоров. Люди, привыкшие читать прессу между строк, насторожились. Когда на следующий день газета напечатала интервью уже с замминистра здравоохранения (который советовал чаще мыть руки и не заниматься самолечением при расстройствах желудка), началась чуть ли не паника.
Вагоны вместо палат
Для борьбы с эпидемией в Астрахань прибыли главные специалисты СССР по инфекционным заболеваниям, в том числе заместитель министра здравоохранения СССР, главный санитарный врач СССР Петр Бургасов и заместитель министра здравоохранения РСФСР, главный санитарный врач РСФСР Константин Акулов. Была создана чрезвычайная комиссия, в которую вошли представители силовых структур, отраслей транспорта.
Перед началом киносеансов стали показывать научно-популярные фильмы о профилактике заболевания. Жители Астрахани говорили, что главным ароматом лета стал запах хлорки, от которого першило в горле. Для профилактики пили тетрациклин, который разносили по домам медсестры, и раствор соляной кислоты. При малейшем подозрении на холеру специальная бригада проводила полную дезинфекцию квартиры, а больного могли забрать в больницу.
30 июля ввели спецпропуска, запретили выезд из города, а с 1 августа — и въезд. 1200 километров — такова была протяженность внешней зоны карантина. В Астраханской области было создано 16 госпиталей и более двадцати обсерваторов, которые в народе называли резервациями. Они создавались в зданиях школ, пансионатов, пионерских лагерей и даже в вагонах железнодорожных составов, стоящих на вокзале.
Асфальт мыли хлоркой
-В Волгоград заболевание привезли отдыхающие, вернувшиеся с черноморских курортов, и пассажиры курсировавших по Волге теплоходов, — продолжает Екатерина Алексеевна. — Вот вопиющий случай: повар теплохода «Сухона», заболев холерой в лёгкой форме, продолжал работать. Через неделю сомптомы появились у одного из пассажиров, в Ульяновске его срочно госпитализировали, «Сухону», дошедшую до Казани, отправили на карантин. Медики выявили на борту еще двоих больных холерой и 17 вибриононосителей. И это только один случай.
В августе закрыли на карантин и Волгоградскую область. Рассказывают, что поезда шли мимо вокзалов без остановок. Пострадали приезжие: отпускники и командированные не могли вернуться домой, связи с близкими тоже не было, даже по телефону общаться не разрешалось. Лишь 23 августа было подписано распоряжение Совета Министров СССР, по которому всем вынужденно находящимся в зоне карантина были продлены командировки или отпуска с сохранением заработной платы.
И в Волгограде, и в Волжском постоянно дезинфицировались все общественные места, хлоркой были засыпаны туалеты, дворники драили ею асфальт.
В прессе никакой информации об эпидемии не было, это категорически запрещалось. Лишь в начале сентября появилась коротенькая заметка о том, что «медики успешно справились с холерой в Керчи и Одессе».
«Карантинили» в кафе
Примечательны воспоминания волгоградца Леонида Лосева (он опубликовал их на портале «Проза. Ру»)
«Через СМИ нам
постоянно твердили, что перед едой нужно мыть руки, а также овощи и фрукты, не
пить сырую воду. На берегу Волги на фанерных щитах красовалась надпись крупными
буквами: «Купаться запрещено! Холера!» Вскоре власти города приняли решение –
не продавать пиво и квас в металлических бочках, закрыли все точки «газ-вода».
Автоматы с газированной водой стояли на улицах включенными, но не было ни
одного стакана.
Мы собирались с ребятами в летнем кафе, в котором всегда было пиво. Работники,
учитывая непростую ситуацию, а также руководствуясь указаниями свыше, придумали
интересный ход. Рядом с прилавком была стеклянная витрина, куда поставили
металлическую емкость, похожую на корыто и, наполнив ее водой, поместили пивные
кружки. Посетители подходили к корыту, мыли кружки, а потом протягивали их
буфетчице. Это выглядело так, будто люди сами приносят с собой из дома кружки,
и кафе, таким образом, никаких законов не нарушает и ответственности не несет.
Много лет спустя я узнал подробности о том лете. Эпицентром холеры 1970 г. была
Астраханская область. Там было выявлено 1270 больных (из них 35 человек умерли)
и ещё 1120 вибриононосителей. Затем заболевание перекинулось на Махачкалу, куда
из Астрахани беспрепятственно ходили десятки судов. Следующий крупный очаг
холеры астраханского происхождения сформировался в Волгограде, где заболело 30
человек».
Одним
из важнейших итогов «холерного нашествия» стало постановление ЦК КПСС «О мерах
по предотвращению загрязнения бассейнов рек Волги и Урала неочищенными сточными
водами». Вскоре в портах на этих реках были оборудованы специальные пункты для
приёма от судов канализационных вод (т.н. фекальные пристани).
Кроме того, во всех городах Поволжья уже к концу 1970-х удалось ввести общегородские
очистные сооружения, благодаря которым резко снизился уровень загрязнения рек.
Свидетели события
Евгения Игнатенко
-В 1970м мы праздновали свадьбу маминого брата. Её свекровь, моя бабушка, помогала в приготовлении праздничного стола. Как у неё нашли палочку, я не помню — была совсем маленькой. Позже мама, Людмила Ивановна, говорила, что бабушка уехала в Пятигорск, а нас закрыли на карантин. Нас с мамой отвезли в профилакторий ЗКО, сейчас там дом престарелых. Было лето, мне хотелось играть и бегать с ребятами, но из палаты выходить было нельзя. Под окнами дежурил милиционер. Мама попросила его купить мне печенье, И я помню он принёс его нам, Это было моё любимое «Ленинградское». Диагноз у нас в итоге не подтвердился.
Людмила Николаева.
-Я жила в Краснодарском крае. В 1970м году я перешла в 10й класс и на каникулы приехала в Волжский к сестре и её мужу. И застряла: в воде нашли холерную палочку, город закрыли на карантин. Были ли заболевшие, не знаю, но в городе продолжалась обычная жизнь. Работали заводы и магазины, дети гуляли на улице. В сентябре мне пришлось пойти в школу в Волжском — чтобы выехать из города, нужно было писать заявление в горком партии. Если имелась веская причина, желающих уехать отправляли на две недели в больницу на карантин, а оттуда специальным автобусом подвозили прямо к поезду, на оцепленный милицией вокзал. Меня, конечно, никуда не пустили. Страха никакого не было. Тревожило, что я не могу отправить весточку родным: письма и телеграммы не доходили, телефоном пользоваться было нельзя. Уехала я домой, когда открыли город.
Борис Николаев
-В 1970м году я поехал поступать в Астраханское мореходное училище. Как выяснилось, это был последний поезд, потом город закрыли, окружили войсками — ни въехать, ни выехать. Больше страха было в других городах, родные потом интересовались, правда ли, что из Астрахани трупы вывозили эшелонами. «Неправда, не было такого», — сказал я. Мы, курсанты, жили всё равно как на карантине — на территории училища за высоким забором. Увольнений в город не было до Нового года. Помню, что воду чем-то обеззараживали, кажется, хлоркой. Однажды в нашем кубрике заболел парень, и всю нашу команду экстренно перевели в больницу. Целых две недели мы смотрели на солдат с автоматами, дежуривших под окнами. Потом вернулись в училище, и жизнь потекла по привычному руслу. У парня этого, кстати, диагноз не подтвердился.
