11 апреля во всём мире отмечается Международный день освобождения узников концлагерей. Сегодня в городе Волжском живут несколько десятков человек, имеющих статус малолетних узников концлагерей.
Одной из них, Людмиле Жоровой, довелось побывать в тюрьме и провести в зоне оккупации два страшных года. О некоторых эпизодах того времени она рассказала корреспонденту «Волжской правды».
Иуда, самогон и сало
Перед войной семья Яницких: Федор Ильич, Евгения Моисеевна и их дети Люда и Виктор жили в посёлке Рудницкий Суражского района Брянской области. Отец руководил поселковой школой, поэтому у него была бронь, мама работала там же учителем.
А 17 августа 1941 года их район был оккупирован немцами. Фёдора Ильича отправили в расположенный неподалеку лагерь на заготовку леса. А его жена Евгения Моисеевна продолжала преподавать.
– Когда отца забрали, мы остались с матерью, брату Вите было шесть лет, а мне три, – говорит Людмила Фёдоровна. – Брат рассказывал, что оккупанты забирали для расправы не только евреев, но и передовиков производства, коммунистов… А мама была еврейкой, учительницей и человеком в посёлке известным, к ней приходили советоваться люди. И вот в августе 42-го ей шепнули, что нужно уходить в лес, иначе грозит гибель. Но она не смогла так внезапно бросить всё, и в эту ночь в лес не пошла, а утром приехала телега с полицаями и мать забрали. Когда её везли по посёлку, она рвала на себе волосы и кричала: «Спасите моих детей». А мы бежали за ней, поэтому и нас тоже взяли, отвезли в тюрьму.
Как выяснилось позже, карателей на Евгению Моисеевну навёл один из местных жителей, который перешел на сторону немцев. Известно даже прозвище этого «иуды» — Антогим. Но, кроме предателей, были в поселке и другие, настоящие люди.
– Когда они узнали, что мы в суражской тюрьме, решили нас спасти, – плача рассказывает Людмила Жорова. – Отрядили одну женщину, которая взяла с собой кусок сала и литр самогонки. Когда она шла, её спрашивали: куда ты? Она отвечала: в Сураж за хлебом. Подошла к тюрьме, где у неё был знакомый полицейский, отдала ему еду, самогон и говорит: «Василь, там вчера учительницу привезли с детьми, мне бы хоть мальцов спасти…» Он все забрал, спустился в подвал, взял брата, закутал меня в большой деревенский платок и отвёл к этой женщине. Вывел и говорит: «Повезло вам, потому что начальства сейчас нет. Идите, пока они не приехали».
Спасительница маленькой Люси и Вити заранее договорилась со своим 14-летним сыном, который ждал их на берегу реки Ипуть.
— Она сказала сыну, чтобы он привел нас домой берегом, а сама возвратилась через посёлок одна, чтобы сохранить легенду, – продолжает Людмила Федоровна. – Добралась раньше нас, время было вечернее, уже коров прогнали, и пошла к реке нас искать. А мы в это время спали в котловане. Маленькие дети, долго шли, поэтому устали и уснули, все трое. Её сын до этой ямы нёс меня на руках, мы потом с ним всю жизнь общались, звали его Иван Товпеко, он стал мне настоящим родственником.
От перенесённого отнялся голос
Детей забрала к себе одинокая бабушка по прозвищу Исачиха. Долго она прятала их в подвале, чтобы никто не донес, что малолетние беглецы живы. Об этом знала только сестра отца Елена, но она не могла их забрать, так как была под полицейским надзором. А немцы в это время готовили списки девушек для отправки в Германию, причём брали только одиноких, без детей.
И в конце ноября 1942 года Елена привела беженку, Марию Строганову. Она забрала Витю и Люду, став приёмным детям матерью, и благодаря этому не попала в Германию.
– Жили мы в подвале у этой женщины, у неё была корова, молоком нас отпаивала, кормила, помогала чем могла… – поведала Людмила Фёдоровна. – Когда кончилась война, её соседи рассказывали, что знали: в этом подполье кто-то прячется, но не сдали, а молились за нас. Ведь еврейских детей тоже должны были вслед за матерью уничтожить. Боялись тогда больше не немцев, а тех, кто на них работал: бургомистры, полицаи… Я после этих событий два года не могла говорить, голос от перенесённого стресса пропал. Потом стало известно, что мою маму и ещё одну учительницу фашисты расстреляли, причём тела ещё несколько дней валялись на земле, полицаи не разрешали их хоронить. Сейчас на этом месте обелиск поставили, на котором выбито имя моей мамы — Евгения Моисеевна Яницкая.
В 1943 году отец Людмилы Фёдоровны был мобилизован и служил в части, которая вела строительство оборонительных сооружений. Строил секретные линии метро и подземные помещения в Москве. В 1944-м он был отозван в распоряжение Народного комиссариата просвещения, и всю свою дальнейшую жизнь посвятил учёбе детей в Брянской области.
Пока Федор Ильич служил в армии, Мария Семеновна Строганова воспитывала его детей, а после войны они стали жить все вместе. Дети же, перенёсшие ад оккупации, успешно отучились в школе, в техникуме и сельхозакадемии и жили нормальной жизнью обычного советского человека того времени. Создали семьи, родили детей, сейчас воспитывают внуков и правнуков. Но иногда те страшные события детства не дают им уснуть.
– Конечно, я многого не помню, но те страшные события наложили свой отпечаток на всю мою жизнь. Вспоминая об этом, я всегда чувствую боль. Не дай Бог никому, – преодолевая спазм в горле, завершила свой рассказ Людмила Фёдоровна. – Брат Виктор тоже всегда рыдал, когда вспоминал о том времени. Надо сделать так, чтобы это никогда не повторилось…
Напомним, в Международный день освобождения узников концлагерей в Волжском состоялось памятное мероприятие, посвящённое этой дате. Оно прошло у памятника генералу Дмитрию Карбышеву. Члены Совета ветеранов Волжского и учащиеся школы № 18 почтили минутой молчания всех погибших в гитлеровских застенках. Затем к мемориалу героя, замученного фашистами, были возложены цветы.
Читайте «Волжскую правду», где вам удобно: Новости, Одноклассники, ВКонтакте, Telegram, Дзен. Есть тема для новости? Присылайте информацию на почту vlzpravda@mail.ru
