На территории нашего города находится одно из самых крупных в европейской части страны учреждений ФСИН – исправительная колония № 12. Здесь на общем режиме содержания находятся заключённые из 11 регионов страны. Лимит наполнения — 1851 человек, включая участок колонии-поселения на 217 человек. Как живёт и чем дышит ИК-12 сегодня? На этот и многие другие вопросы нам ответил руководитель учреждения подполковник внутренней службы Сергей Бурдов.
«Здесь ёлки растут сверху вниз»
— Сергей Олегович, ранее вы работали в волгоградской ИК-9 строгого режима, в которой содержатся рецидивисты. Здесь – так называемые первоходы и общий режим. Где сложнее?
— После строгого режима переходить на общий было ужасно. В ИК-9 я прослужил 10 лет и прошёл путь от младшего инспектора до начальника отдела по воспитательной работе. Там пребывали многократно осуждённые, которые приходили туда на большие сроки. Как говорится — жить. Они уже знали режим. И, если правильно выстраивать работу, не позволяя уничижительного отношения, то нужного результата добиваешься быстро. В ИК-12 всё намного сложнее. Здесь в буквальном смысле слова ёлки растут сверху вниз. Во-первых, это огромная территория. Я здесь по первой даже заблудился. А во-вторых, сюда попадают те, кто осуждён впервые. Психологически – это самый сложный контингент. Первое заключение априори самое тяжёлое. Люди плохо понимают, что от них хотят. Отсюда срывы, истерики, несоблюдение требований.
— Какой спецконтингент преобладает в ИК-12?
— Очень пёстрый. Есть мошенники и те, кто совершил преступления против половой свободы. Есть привлечённые за грабежи и разбой. Есть и 105-я (убийство), но таких меньше. В основном – те, кто переведён с «малолетки». Основная масса осуждённых – это ст. 228 УК РФ (наркотики). То есть молодёжь. Она наиболее подвержена пагубному влиянию, амбициозна, хочет всё и сразу…
— Что собой представляет внутреннее устройство колонии?
— Это помещения казарменного типа. Отряды на 100 и на 50 чел. Есть и кубрики – на 3-4 чел. Ранее мы хотели полностью перейти на кубрики. Но вынуждены были вернуться к прежнему обустройству. При нём качество надзора лучше.
— Представлена ли на территории учреждения сфера образования?
— Заключенные к нам приходят разные. Есть те, кто бросил школу, есть те, кто вообще не учился. Стартовавшая гуманизация законодательства даёт им возможность получать в колонии среднее общее, среднее профессиональное и даже высшее профессиональное образование. В последнем случае это происходит платно и в онлайн-формате. Обучение на бюджетной основе для осуждённых не предусмотрено. На территории колонии есть вечерня школа и ПТУ с семью специальностями. Молодёжь к нам попадает большей частью без реальных профессий. Токарей, фрезеровщиков или электриков среди них нет.
Супервор и Хилми Форкс
— Ранее в ИК-12 была обширная производственная база. Как с этим сейчас?
— Каждый осуждённый обязан работать в местах и на работах, определяемых администрацией колонии. Для тех, кто не работает, применяются меры дисциплинарного воздействия. На базе колонии действует швейный участок на 400 осуждённых, функционирует завод резинотехнических изделий, который выпускает межвагонные баллонные прокладки, резиновые ж/д прокладки, настил для ж/д переездов. В прошлом году по направлению волгоградской ТПП предприниматель разместил на нашей территории цех по изготовлению стеклопластиковой композитной арматуры, где сейчас работают наши заключённые. Есть у нас деревообработка и большой цех металлообработки. Мы выпускаем изделия (ёмкости, цистерны) для Волжского завода резервуарных конструкций. Работает производство труб и турникетов. Есть свинокомплекс на 500 голов. Мы своими силами осуществляем убой скота, переработку и поставляем его для кормления спецконтингента.
— Каких осуждённых вы считаете в своей работе наиболее сложными?
— Эффективный подход есть к каждой категории. Те, кто пришёл с «малолетки», к примеру, взрывоопасны. С ними работает одна методика. Выходцы из южных регионов, как правило, противопоставляют себя основной массе и диктуют свои условия. Здесь – другая методика. С вновь присоединёнными территориями – тоже непросто. Те, кто пришёл с Украины, в основном ранее судимые. Но в нашей стране это не учитывается. Поэтому они идут к нам как первоходы… Такая правовая коллизия. Отсюда и сложности.
— Какие из заключённых лично для вас были самыми отвратительными?
— Таких было очень много… Но самые- самые — это детоубийцы. В ИК-9 таких было несколько. Каждый из них убил своего ребёнка сам. Один – за ноги об стену, второй – утопил. И они – не были больными. Более того, невзирая на доказательную базу они уверяли, что это сделали не они. С такими людьми психологически очень тяжело работать… Были и те, кто ел своих собутыльников. Поэтому у нас и стаж — год за полтора. Самые отъявленные в ИК-12 – это те, кто сидят за преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних. Но здесь таких немного…
— Насколько серьёзная в учреждении нехватка кадров?
— Порядка 50%. Сложно мотивировать парня после армии зарплатой в 35 тыс. рублей. Отток персонала довольно высокий.
— Наверняка в вашей практике были и курьёзы…
— Был у меня один осуждённый, которого я называл «супервор». Он еле ходил. Настолько был тучным. «Ну, и как ты умудрился?» – спрашиваю. «Пил, пил, пил, а потом в «Магнит» зашёл, взял бутылку водки, банку огурцов и с ними вышел…». То есть он был настолько пьян, что вышел из дома в тельняшке, взял продукты и пошёл пить дальше, мимо кассы, даже не сообразив, что ворует… Говорю же – «супервор».
— В интернете обсуждают тему с блогером-трансгендером Хилми Форксом, который попал в вашу колонию. Ему действительно так тяжело, как он пишет?
— Сидит он на общих основаниях. Это — очень неоднозначная личность, которая вызывает противоречивые чувства. Работать – работает. Соблюдать – соблюдает. Дисциплинирован. Никаких проявлений агрессии. Но высказывания его, мягко сказать, ставят в тупик. Слишком фривольны. Говорит, что он – личность публичная, таким способом самовыражается и хочет, чтобы его помнили.
«Никаких подвенечных платьев!»
— Позволяют ли заключённым совершать религиозные обряды?
— На территории колонии есть храм. За нами закреплён священник отец Юрий, который приезжает, проводит молебны, обряды. Бракосочетания у нас не такие яркие, как в колониях, где пребывают многократно осуждённые с большими сроками. У нас всё-таки социальные связи не утеряны. Здесь законодательство разрешает предоставлять длительные свидания. Если встречались раньше, предоставляем одно свидание, а потом – будьте любезны — регистрируйте отношения. Мы ни к чему не принуждаем, но во всём должен быть порядок. Поэтому всё проверяем и только потом предоставляем. Чтобы не было так: сегодня – одна, завтра – другая.
— А как происходит сама регистрация обрядов?
— Она проста: никаких подвенечных платьев. Заключенный пишет заявление на бланке ЗАГСа, который привозит его будущая жена. Я визирую. Раз в месяц сюда приезжает сотрудник ЗАГСа и проводит регистрацию. На венчание здесь запросов не поступало. Мусульманские обряды тоже проводим, но не так часто, как православные. Да у нас и соотношение христиан к мусульманам – порядка 70:30. Есть буддисты, но они никак себя не проявляют. Есть иудей. Один. И к нему в прошлом году по заявлению приезжал раввин, чтобы провести шаббат, или, как он выразился, «в рожок подудеть»…
«Мельницу выносили через окно»
— Колонии славятся своими умельцами. Есть ли такие в ИК-12?
— У нас есть свой мемориал — аллея славы, созданный местными талантами. Здесь на каждой секции бетонного забора изображены города воинской славы, свой фонтан слёз, свой вечный огонь, памятник «Алёша», старая мельница, бронекатер, танк Т-34… Мельница Герхардта является точной копией исторического памятника. Она изготовлена в определённом масштабе, по чертежам из распиленного красного кирпича, скреплённого эпоксидной смолой, с железными конструкциями: 1,2 м в длину, 80 см в ширину и метр с небольшим в высоту. Она весит 800 кг! А мастерили её всего два человека.
— Долго работали?
— Три с половиной месяца. Выносили её аккуратно, через окно, потому что в дверь не проходила. В этот момент как раз прошлый начальник в кабинет заходил и видел потрясающую картину, когда толпа заключенных несёт здание… Директор одного из предприятий, сидевший у нас, воспроизвёл бронекатер, точную копию того, что на набережной в Волгограде. Из металла. Полтора метра в длину. Со всеми перемычками, ограждениями, дверцами и даже пробоинами. А в прошлом году наши умельцы сделали макромодель танка Т-34.
— Стены вашего кабинета украшены картинами. Это работы осуждённых?
— Один из моих прежних заключённых писал картины, иконы и портреты с фотографической точностью. Мы с ним выиграли практически все конкурсы живописи во ФСИНе. Я распечатывал ему с интернета фотографию, глядя на которую он рисовал. И получалось – один в один. Срок у него был 19,5 лет. Человек был очень по делу нехороший, но чрезвычайно талантливый. А большое полотно в духе Айвазовского нарисовал осуждённый по ст. 228 УК РФ из Крыма. Причём — не художник. Он учился писать здесь. После того, как его организм очистился от наркотиков. Еще один живописец писал скоростные портреты знаменитостей. За шесть часов. Тоже самоучка. Целую выставку написал. А один браконьер, пьющий около 10 лет, как прибыл сюда, нарисовал стенгазету. Да такой шедевр получился!..
— Что обычно желают друг другу сотрудники колонии?
— Спокойных суток! Если сутки прошли спокойно – значит, мы свою работу выполнили.
И немного быстрых портретов…
Читайте «Волжскую правду», где вам удобно: Новости, Одноклассники, ВКонтакте, Telegram, Дзен. Есть тема для новости? Присылайте информацию на почту vlzpravda@mail.ru
