Его объем снизился на 2,2, а не на 1,9 процента, как прогнозировалось первоначально. Ну а сам факт падения ВВП по итогам данного временного отрезка зафиксирован впервые с 2009 года.
Однако и это еще не дно. Даже правительственные эксперты, отличающиеся, как правило, повышенным оптимизмом, склонны полагать, что пик падения придется на второй квартал. Все к тому и идет. О чем в частности, свидетельствует неуклонное уменьшение доходов федерального бюджета, которые по итогам пяти месяцев сократились на 8,9 процента. В целом же по году государственная казна не досчитается двух с половиной триллионов рублей.
Все последние месяцы главные надежды на преодоление кризисных явлений в отечественной экономике правительство возлагало на денежно-кредитную политику. Достаточно вспомнить предпринятую в конце прошлого года докапитализацию банков, на которую из федеральной казны был выделен целый триллион рублей. В ответ государство рассчитывало получить рост кредитования ведущих отраслей экономики на уровне не менее 12 процентов.
Надежды так пока надеждами и остались. В реальности же совокупные активы российских банков сократились с начала года на семь процентов. Пропорционально уменьшился и их инвестиционный потенциал. Но куда тревожнее тот факт, что сама банковская система стремительно превращается из доходной в убыточную. Сравните две цифры. За прошлый год общая прибыль российских банков составила 589 миллиардов рублей, а за пять месяцев нынешнего – всего 9 миллиардов. Разительная разница, не правда ли?
Парадокс этой алогичной ситуации состоит в том, что система, рассматривающаяся как спасительница национальной экономики, сама оказалась ее заложницей. Практически поголовные убытки, которые терпят банки, вытекают из необходимости наращивать финансовые резервы для покрытия хронически ухудшающихся активов. В первую очередь – уже выданных кредитов с просроченными платежами или (и того хуже) с окончательно потерянными надеждами на их возврат.
Такие активы на языке финансистов принято называть токсичными. Нипочем они разве что Сбербанку, прибыль которого за пять месяцев составила 59 миллиардов рублей. А это, между прочим, значит, что остальные российские кредитные организации сработали себе в убыток, потеряв совместными усилиями 50 миллиардов рублей. Какие уж тут инвестиции в экономику?!
Многие аналитики склонны считать, что нынешнее, близкое к критическому, состояние банковской системы спровоцировано декабрьским решением Центробанка, одномоментно поднявшего ключевую ставку с 10,5 до 17 процентов годовых. Подобная экстраординарная мера, предпринятая финансовым регулятором, инфляцию, в конце концов, смогла сдержать – в предыдущую июньскую неделю рост цен впервые с начала года остановился на нулевой отметке. А вот кредитоспособность индивидуальных и корпоративных потребителей банковских услуг подорвала всерьез и надолго, что во многом и предопределило тотальное охлаждение российской экономики.
За прошедшие полгода Центробанк снижал ключевую ставку четырежды. Последний раз – в минувший понедельник, установив ее на отметке 11,5 процента годовых. Решение сопровождалось пространными комментариями председателя ЦБ Эльвиры Набиуллиной, которая, в отличие от министров экономического блока, обычно не склонна к частым программным заявлениям. Тем весомее все ею сказанное.
Сразу отметим – бурного роста инвестиций и быстрого восстановления потребительского рынка председатель Центробанка не ждет, а потому и не обещает. По ее мнению, одними мерами денежно-кредитной политики добиться экономического прорыва нереально. Нужны структурные реформы, до инициирования которых руки у членов кабинета министров все еще не доходят.
А раз так, надеяться остается только на благоприятную конъюнктуру мирового рынка сырьевых ресурсов. «Основной вопрос – насколько устойчивым окажется повышение цены на нефть» – недвусмысленно дало понять Эльвира Набиуллина. Они и легли в основу разработанного Центробанком прогноза дальнейшего развития экономики на 2016–2018 годы, который был представлен сразу в двух вариантах. Оба, что характерно, исходят из сохранения западных санкций в отношении России на весь указанный период.
Первый вариант прогноза предполагает, что в течение трех ближайших лет цены на нефть повысятся в среднем до 75 долларов за баррель. В этом случае объем ВВП увеличится от 0,7 (по минимуму) до 2,4 процента (по максимуму). Второй вариант предусматривает сохранение цен на нефть на их нынешнем уровне. При таком раскладе в 2016 году экономика продолжит падение (минус 1,2 процента), 2017-й завершит на нуле и только в 2018-м проявит признаки роста (плюс 1,7 процента).
Есть, правда, и третий – стрессовый вариант, припасенный на случай ужесточения санкций. Этот сценарий, в изложении газеты «Ведомости», исходит из того, что цены на нефть упадут до 40 долларов за баррель. При подобном развитии событий российскую экономику ждет глубочайший спад, который растянется на все прогнозируемое трехлетие.
«А как же импортозамещение?» – обязательно спросят дотошные читатели. Его необходимость и своевременность сомнений, естественно, не вызывает. В отличие от возможностей реализации. По оценке министра промышленности и торговли Дмитрия Мантурова, для безусловного выполнения общенациональной программы импортозамещения потребуется 2,5 триллиона рублей. Ровно столько, кстати, сколько недоберет в текущем году доходная часть федерального бюджета. Разве не повод для сомнений?
Фото: fedpress.ru
