— Александр Александрович, что побудило вас обратиться к образу Федора Георгиевича Логинова?
— У нас есть стадион имени Логинова, улица Логинова, памятник Логинову. А более или менее полного жизнеописания этого незаурядного человека не было. Я укоренен в городе, и мне, как писателю, сам Бог велел…
— Жанр книги вы обозначили как историко-документальная повесть. И все-таки повесть – художественное произведение. Приходилось ли, работая над образом главного героя, что-то домысливать за Федора Георгиевича, выстраивать сцены, диалоги?
— «Образ главного героя» – как-то слишком литературно в данном случае. Логинов – не Наташа Ростова, я не создавал образ, а как бы раскрывал его с помощью документов, воспоминаний современников и моего понимания эпохи. Скажу больше. Учитывая сегодняшнюю многоголосицу в оценке прошлого, а также откровенные подтасовки, которые позволяют себе некоторые авторы книг в ярких обложках, параллельно с повестью я подготовил монографию, которая, как и положено научному изданию, отрецензирована профессиональными историками и экономистами. Она вышла в конце прошлого года под названием «Гидростроитель Логинов: судьба в контексте эпохи». С ней можно познакомиться на сайте ВИСТех.
— О Логинове ходят легенды среди первостроителей Волжского. Подтверждаются они в вашем исследовании?
— Одни подтверждаются, другие – нет. Например, есть публикации о том, что Логинов встречался с Лениным. Сопоставление дат и событий показывает — этого не могло быть. Другая легенда: в ссору Брежнева с Логиновым вроде бы вынужден был вмешаться сам Сталин. Это было. Логинов восстанавливал Днепрогэс, Брежнев в это время был первым секретарем обкома Запорожской области. После «ссоры» (она открытой не была) Логинова оставили на месте, а Брежнева перевели первым секретарем Днепропетровского обкома. Перемещения такого уровня мог санкционировать только вождь. Еще одно: утверждения, что Логинов был «на дружеской ноге» с Берия и простецки называл его «Лаврентий», абсолютно несостоятельны. Даже в личном дневнике Логинов пишет «тов. Берия».
— Логинов вел дневники?
— Да. Они сейчас в Российском Государственном архиве экономики. Работа с дневниками Логинова была наиболее интересным периодом на этапе сбора материала. В воспоминаниях знавших Логинова превалируют определения «человек с государственным мышлением», «крупная личность», «глыба»… Все это действительно так, однако в дневниках он раскрывается и с другой стороны.
— Что вас удивило в записях личного характера?
— То, что он постоянно жалуется сам себе на своих подчиненных. Они и ленивы, и бездарны, они постоянно плетут интриги. Я полагаю, дневник для Логинова был отдушиной, местом, где можно выплеснуть негатив с тем, чтобы он не накапливался в душе. Ну и еще: лидеры типа Логинова, как правило, на голову выше своего окружения. При этом они удивляются, почему те, кто рядом с ними, не достигают тех же высот.
— И в художественной литературе, и в исторической публицистике, посвященной стройкам советского периода, трудно обойти тему ГУЛага…
— Строительство нашей гидростанции до 1953 года относилось к Министерству внутренних дел СССР. А должность Логинова называлась так: начальник исправительно-трудового лагеря и строительства Сталинградской ГЭС. Приказ о назначении подписал сам Сталин. Поэтому снять Логинова не мог даже министр МВД. А наказать – формально, любой полковник. Хотя, конечно, никто из полковников на это не решался. Но «телег» на Логинова полковниками и майорами министру МВД Круглову написано немало.
Логинов в МВД был явным чужаком – об этом, по разным поводам, он не раз говорит в своем дневнике. Звания Логинов не имел, но в его подчинении был даже генерал-майор. А все руководство стройки четко делилось на сотрудников лагеря и инженерно-технический состав…
К слову, «политических» среди заключенных строителей ГЭС было 4,76 процента. Остальные – мошенники, воры, разбойники. В 1953 году стройка перешла в состав Министерства электростанций и электропромышленности.
— Вернемся к личности Логинова. В своей книге вы рассказываете о том, что Федор Георгиевич очень любил своего сына Андрея, безвременно ушедшего из жизни. И ради сына он был готов на многое…
— В жизни происходят удивительные вещи и удивительные встречи. Уже после выхода книги я совершенно случайно познакомился с одноклассником Андрея — Александром Федоровичем Тебеньковым. Они вместе учились в Волжском, в школе № 1.
Зачастую Саша Тебеньков и Андрей Логинов после школы отправлялись к Логиновым. Подвозил их чаще всего личный шофер начальника стройки. Андрей болел, отец знал, что болезнь неизлечима, очень переживал это, и как мог, «баловал» сына. Порой даже переходя какие-то рамки. В большой детской комнате логиновского особняка Саша и Андрей играли, иногда вместе учили уроки. Александр Федорович вспоминает: «Когда в нашей комнате появлялся «дядя Федя», так, естественно, я звал Федора Георгиевича, на меня наплывало какое-то необъяснимое чувство защищенности, уверенности в том, что вот сейчас хорошо, и хорошо будет всегда, пока «дядя Федя» рядом. Этой удивительной уверенности в себе, какого-то особого спокойствия я не испытывал больше ни с кем. Появление «дяди Феди» всегда вызывало радость, но не бурную, а какую-то более глубокую».
— Александр Федорович Тебеньков – житель Волжского?
— Нет. Он живет сейчас в Городище, я попросил его записать воспоминания о Федоре Георгиевиче и о людях, его окружавших. Так что наши знания о легендарном строителе и его соратниках скоро пополнятся.
